– Почему бы вам не написать статью в нашу газету? Вы бы могли высказать в ней все те идеи, о которых говорили сегодня.
Я ответила, что с удовольствием напишу материал, и следующие несколько дней все свои силы отдала работе над ним. Но я не могла опубликовать статью, пока не покажу ее своему начальнику в штаб-квартире партии. Спустя несколько дней я принесла черновик статьи моему непосредственному директору – Полу Калма. Он был очень недоволен и раздражен. Мы были мозговым центром партии, нам платили за то, чтобы мы думали, и он, конечно, был за свободу слова, но такие вещи, по его словам, печатать было нельзя. Даже если я подпишу статью только своим именем, не указав название института, то все равно поднимется волна возмущения.
– Ну и что? Это же правда, а от нее никуда не уйдешь.
Однако это было очень сложное время для голландской политики. Пирн Фортейн, чье имя до этих пор было никому не известно, начал стремительно взлетать на политические вершины, и его рейтинги все росли. Его идеи завоевывали все большую популярность. Он говорил о том, что Голландия уже достаточно сделала для этнических меньшинств, а они, в свою очередь, не спешат разделять ценности Голландии; о том, что в крупнейших городах мусульман скоро будет больше, чем голландцев, но они, в большинстве, так и не смогли принять права женщин и гомосексуалистов, а это – основы демократии.
Вместо того чтобы решительно бороться с принципами Фортейна, Лейбористская партия решила просто избегать этого вопроса.
Пол Калма был честным и хорошим человеком, он всячески пытался уберечь меня от потакания расистам и высказывания ультра правых взглядов. Поэтому он отредактировал мою статью так, чтобы никакие расисты не могли за нее зацепиться.
В эти дни, особенно в кругах Лейбористской партии, люди очень хорошо относились к исламу. Если мусульмане хотели мечетей, отдельных кладбищ – их создавали.
Когда мусульмане требовали своих собственных школ, голландское правительство, не видя в этом ничего плохого, продолжало финансировать строительство медресе. Но я-то знала, что в этих школах детей учат беспрекословно подчиняться и следовать мусульманским идеям и ценностям.
И когда у многих мусульман стали появляться спутниковые тарелки, то все они были настроены на марокканские и турецкие каналы. Для лейбористов это казалось естественным – они расценивали это просто как желание быть поближе к дому, иметь связь со своей родиной.
В это время появились и идеологические проповедники. Они ходили по домам и раздавали кассеты, как это было в Истли. Во многих иммигрантских районах начали появляться магазины с традиционной одеждой, едой, коврами, книгами о том, как оставаться хорошим мусульманином, живя на территории неверных.