Мы казались ей никуда не годными детьми, выросшими в доме из бетона с прочной крышей. С ее точки зрения, у нас не было ни единого полезного умения. Мы ходили по дорогам – та тропинка, что вела к нашему дому, не была вымощена, и все-таки она явно выделялась среди грязи. У нас была вода из крана. Мы никогда не нашли бы дорогу домой через пустыню, возвращаясь со стадом с пастбища. Мы даже не могли подоить козу, не получив от нее удара копытом.
Ко мне бабушка испытывала особое презрение. Я боялась насекомых, поэтому в ее глазах была действительно глупым ребенком. К пяти или шести годам ее дочери уже научились всему, что было необходимо для выживания. Я же не умела ничего из этого.
* * *
Мама тоже рассказывала нам разные истории. Она заботилась о домашнем скоте своей семьи и водила стадо через пустыню на безопасные пастбища. Козы были легкой добычей для хищников, а юные девушки – для мужчин. Если бы на маму или ее сестер напали, это была бы их вина: они должны были убежать, едва заметив чужого верблюда. А если бы их все же поймали, надо было произнести трижды: «Аллах свидетель, я не хочу ссоры с тобой. Прошу, оставь меня». Быть изнасилованной – хуже, чем быть убитой, потому что это запятнало бы честь всей семьи.
Если упоминание Аллаха не помогло, бабушка объяснила дочерям, что нужно забежать мужчине за спину, присесть, сунуть руку ему между ног, сильно сжать яйца и ни за что не отпускать. Мужчина мог бить девушку, пинать ее, но она должна была втянуть голову и терпеть удары, надеясь, что сможет продержаться до тех пор, пока насильник не потеряет сознание. Этот прием называется Qworegoys, и женщины из рода моей бабушки учили ему своих дочерей так же, как учили плести колючие изгороди, чтобы защитить хижину от гиен.
Помню, когда нам с Хавейей было совсем мало лет, однажды в полдень мы наблюдали за тем, как бабушка натирает овечьим жиром длинную плетеную веревку, окунает ее в растительную краску, и та становится жесткой и черной.
– Одинокая женщина – как овечий жир на солнце, – сказала она нам тогда. – Кто угодно может подойти и полакомиться им. Не успеешь оглянуться, как муравьи и мошки облепят его со всех сторон – и от него останется только пятно на земле.
Бабушка указала на кусок жира, плавившегося на солнце – там, где кончалась тень от дерева талал. Он был весь черный от муравьев и гнуса. На долгие годы эта картина стала моим кошмаром.
* * *
В детстве мама всегда была почтительна и покорна. Но пока она росла, мир вокруг изменился. Современная жизнь влекла кочевников в деревни и города, отчего старые традиции уступали место новым. Поэтому, когда маме исполнилось пятнадцать, она ушла из пустыни, покинув родителей, старших сестер и даже сестру-близнеца. Грузовик подвез ее до порта Бербера, там она села на корабль и отправилась по Красному морю на Аравийский полуостров.