.
Юрка смотрел на Ельцина по телевизору, ходил в кино на «Маленькую Веру», где впервые увидел постельную сцену на экране. Володе этот фильм не понравился, он всей душой полюбил другой фильм, «Асса», и смотрел его очень много раз. На дискотеках крутили «Ласковый май», но Володя проникся «Кино», «Аквариумом» и Бутусовым. А Юрка вообще музыку не слушал, он ее играл.
Продолжая готовиться к поступлению в консерваторию, Юрка учил старое и новое, стал сочинять свое. Вдохновленный памятью о «Ласточке», он написал грустную мелодию и отправил Володе ноты с пометкой: «Это про недострой. Помнишь?» Волнуясь до дрожи в руках, ждал, что тот скажет. К его радости, ответ пришел быстро:
«У меня получилось попросить одногруппницу наиграть твою мелодию на пианино. Юра, мне очень понравилось! Пожалуйста, сочиняй еще! Напиши про иву, про наш театр, про занавес. Ну или о чем хочешь, главное – пиши!
У моего знакомого есть японский магнитофон, я возьму его на денек, а одногруппницу попрошу сыграть еще раз и запишу, как она играет. Вот будет здорово слушать и переслушивать твою мелодию, когда захочется! Вспоминать о „Ласточке“ и, конечно, о тебе».
В 1988 году в стране начали открыто говорить про гомосексуализм [21]. Юрка узнал новое определение – «голубой». В газетах наперебой принялись писать о великих деятелях мировой культуры «кто еще тоже». О гомосексуалистах в народе говорили с презрением, шутили и издевались. Но Юрка не ассоциировал себя с этими людьми, для него все оставалось по-прежнему: он любит, его вроде бы тоже любят – и точка. А вот Володя начал сходить с ума: «У тебя есть девушка? Юра, заведи девушку», – советовал он то ли игриво, то ли всерьез – распознать это Юрка не смог. Но уже в следующем письме совет превратился в требование, которое стало повторяться из раза в раз, запрыгало косым почерком с узкими «з», «д» и «у» из письма в письмо.
«Ты просишь об этом так, будто девушка – это какой-то домашний зверек, – отшучивался Юрка, а потом добавлял серьезно: – Видишь, как много среди „этих“ хороших людей. Да что там хороших – великих!»
Но Володя не успокаивался. А последней каплей для него стало сообщение по телевизору про массовое заражение СПИДом в Элисте.
«Юра, ты знаешь про СПИД? Есть такая болезнь на Западе, она смертельная, ей болеют проститутки, бомжи и „эти“. Они умирают в страшных мучениях очень-очень долго! – писал Володя, продавливая бумагу так, что в некоторых местах просвечивали крохотные дырочки. – Природа изобрела неизлечимую болезнь, чтобы истреблять таких, как я! Значит, мне надо к врачу, пока не поздно, иначе я заболею еще и ей! И сколько тогда вреда я причиню? Ты ведь слышал о том, что случилось в Элисте? В больнице проглядели больного СПИДом и заразили нестерильным шприцом пятерых взрослых, двадцать семь детей, и это, похоже, не окончательные цифры! Юра, а ведь тот больной был таким же, как я, иначе откуда у него взяться СПИДу?»