После безуспешных попыток найти «Ласточку» он принялся искать людей: ПУК, Ваньку с Михой, Пчелкина, Олежку, всех-всех-всех, кого только вспомнил, даже Анечку и Вишневского. Но, может, у них не было компьютеров или доступа в интернет, может, они выходили в него под дурацкими никами из интернет-кафе, но в девяносто восьмом году Юре не удалось и это. Он писал ребятам со двора, просил их узнать номер телефона восемнадцатой школы и искал через нее ПУК. Но деньги, потраченные на международные звонки, ушли впустую. Каждый раз задаваясь вопросом, что он еще не сделал, чтобы найти, и как еще не попробовал, Юра придумывал новые способы. А попробовав их, не верил, что и это не вышло: «Не может такого быть, чтобы не нашелся никто!» Могло.
По всему выходило, что единственным вариантом оставалась поездка на Родину. Там можно было бы поднять архивы, найти людей по телефонным справочникам, поговорить с работниками завода. И, не желая сдаваться, Юра уже планировал в ближайшее время взять отпуск и съездить в Харьков, но его планы перечеркнул телефонный звонок из дома. Первый раз за четыре года с ним говорил отец, и говорил он о плохих вещах. Мать заболела, возможно, неизлечимо. О себе дали знать долгие годы работы на вредном производстве.
На следующие два года Юра забыл о своих планах и желании найти «Ласточку». Мама медленно угасала, болезнь прогрессировала, лечение не давало ожидаемых результатов.
От мрачной атмосферы, царящей в доме, его спасала только музыка, она стала для Юры якорем, помогла смириться с неизбежностью утраты.
Он окончил обучение на дирижерском, принял предложение ректора занять место одного из преподавателей по фортепиано в консерватории. Днем Юра преподавал музыку и играл для учеников, а иногда по вечерам, приходя в родительский дом, играл для мамы.
Она умерла весной двухтысячного. Болезнь и смерть жены сильно подкосили отца. Он и раньше-то был не особо разговорчивым и открытым, а теперь окончательно ушел в себя, все больше молчал и стал часто прикладываться к стакану. А Юра, глядя на него, с горечью понимал, что единственный оставшийся для него родным человек даже после стольких лет и общей потери не принял и не простил сыну его суть.
Время неумолимо бежало вперед. Оправившись от горя и помня о своей мечте, Юра снова начал выступать с концертами и писать музыку. В его жизни появлялись и быстро исчезали отношения, но таких крепких и долгих, как с Йонасом, не получалось. Иногда он встречался со старыми друзьями, которых уже несколько лет как именовал «семьей», виделся с Йонасом.