А вот в конце аллеи, рядом с лестницей, уцелела доска почета. Когда-то она была застеклена, сейчас разбитое стекло торчало острыми осколками по углам. Зато благодаря небольшому козырьку над доской некоторые надписи оставались видны довольно хорошо и даже сохранились три черно-белые фотографии.
«Смена № 3, август 1992 года. Заслуги и достижения», – прочитал Юра в самом верху доски. Значит, вот когда была последняя смена. Неужели лагерь проработал всего шесть лет с тех пор, как он приезжал сюда в последний раз?
Поднимаясь по лестнице, ведущей к площади, Юра чувствовал, как его сердце замирает от нахлынувшей тоски. Не страшно, когда старое заменено новым; страшно, когда старое просто забыто и брошено. Но еще хуже от того, что он сам все забыл и бросил, а ведь когда-то искренне клялся помнить и детей-героев, и пионерию, и особенно «В». Ну почему же он нашел эту проклятую Горетовку только сейчас? Почему только сейчас вернулся? Черт с ними, с заветами Ленина, красными знаменами, клятвами, которые его заставляли давать! Как же он допустил, что не сдержал слова, данного единственному другу?
Юра споткнулся об обрывок выцветшего щита с надписью «Наше будущее светло и прекра…».
– Да не очень-то оно светло и совсем не прекрасно, – буркнул он, переступая последнюю ступеньку.
Самое главное место лагеря, как и все остальное, выглядело плачевно. Площадь была завалена мусором и опавшими листьями, сквозь дыры в асфальте к бледному солнцу пробивались пучки бурьяна. В самом центре, среди каменного крошева, валялся обезглавленный памятник Зине Портновой, пионеру-герою, чьим именем назывался лагерь. Юра узнал ее и выругался сквозь зубы – девочку, пусть и гипсовую, было очень жаль. Она ведь совершила настоящий подвиг, за что с ней так обошлись? Он хотел бы поставить ее на ноги, но сделать этого не мог – из отбитых голеней торчали ржавые железные крепежи.
Юра прислонил торс к постаменту, поставил рядом голову и обернулся посмотреть на единственное, что уцелело на площади, – голый флагшток, который так же, как двадцать лет назад, гордо устремлялся в небо.
Впервые Юра приехал в «Ласточку» в одиннадцать, и этот лагерь привел его в такой восторг, что родители стали брать путевки ежегодно. Юрка обожал это место в детстве, но с каждой сменой возвращение приносило меньше и меньше радости. Здесь ничего не менялось: год от года те же пройденные вдоль и поперек тропинки, те же вожатые с теми же поручениями, те же пионеры, живущие по все тому же распорядку. Все как обычно. Кружки: авиамодельный, кройки и шитья, художественный, физкультурный и кибернетический. Речка – температура воды не ниже двадцати двух градусов. Гречневый суп – на пятничный обед от поварихи Светланы Викторовны. Даже шлягеры на дискотеке из года в год повторялись. Вот и последняя смена началась как обычно – с линейки.