И уже следующим утром на планерке Володе пришлось просить у Ольги Леонидовны разрешение забирать Юрку с тихого часа. А получить его оказалось ой как непросто.
Днем, шагая после отбоя к детской площадке, Володя, привыкший под окнами пятого отряда говорить тихо, почти кричал:
– Ты представляешь, Юр, полчаса этот вопрос обсуждали всем вожатским составом, еле уговорил. Ольга Леонидовна согласилась не сразу, но вообще-то было видно, что она не особенно против – когда она против, гром гремит в ясном небе, – но спросила мнение старшего вожатого и для проформы остальных. Они покивали, мол, тоже согласны, и неудивительно – им не все ли равно, мне же текст переписывать? Тут вмешалась Ирина и как давай нести какую-то околесицу, мол, наоборот, публичное выступление пойдет Олеже на пользу, якобы оно простимулирует его к тому, чтобы усерднее заниматься с логопедом! Я чуть со стула не свалился – это же бред и бред для Олежки опасный! И ладно бы она действительно так считала, ладно бы о нем заботилась, но ведь это не так. Она мне палки в колеса ставит!
Володя до сих пор не мог с ней помириться. Он несколько раз пытался извиниться, но Ира, не давая ему досказать, заканчивала разговор. Володя расстраивался и не раз грустно признавался Юрке, что разлад с Ирой его очень волнует. А на планерке, что бы там ни говорила Ирина, Ольга Леонидовна оказалась более чуткой к проблеме Олежи и все-таки дала разрешение Володе.
– Правда?! Можно официально не спать?! – Юрка не мог поверить.
Они, как обычно, сидели на детской площадке. Юрка от радости ударил ногой по земле и закружил карусель. Пушинки одуванчиков до того момента парили над землей, лишь изредка поднимались выше колена и лезли в нос. Теперь, растревоженные ветром, они заметались по воздуху бешеным роем.
Разом, будто по команде, парни ударили ногами в землю и остановились. Пушинка попала Юрке в горло, он закашлялся и, ослепленный выступившими слезами, глупо хлопая глазами, заозирался вокруг и поразился красоте этого места. Он будто впервые его увидел. На земле белыми поломанными зонтиками кружили и лениво оседали на траву одуванчики. Зонтики на земле, и в небе тоже парили зонтики – неподалеку от лагеря был аэродром. Над «Ласточкой» каждый день пролетали белые самолеты, из них прыгали белые десантники, раскрывали белые парашюты и опускались вниз, учились приземляться. Смотрелось это нереально красиво. И как Юрка не замечал этого раньше?
Приглядевшись, он понял, что в этом месте красиво все – и Володя очень красив. Особенно сегодня, сейчас, когда сообщил эту прекрасную новость и вдруг, радостный, растрепанный и румяный, засмеялся так заразительно, что и Юрка захохотал. Он никогда не видел Володю таким счастливым. Юрка, наверное, и сам никогда не был так безотчетно счастлив – ему разрешили уходить с тихого часа, а это значит, что теперь они могут быть вместе сколько угодно времени. И с тех пор каждую свободную минуту они тратили на переписывание сценария – нужно было поскорее его закончить и отдать учить Олежке.