– Черт возьми, Юра!
– Ну Володь… ты мне друг или как?
– Друг, конечно. – Володя покраснел и отвернулся.
– Тогда скажи… Есть вот как обычно – тут все ясно. – Юрка взволнованно затараторил: – Но там на нескольких фотографиях показывали, как он ее не туда… понимаешь, а в то место… ну, на котором сидят!
– В стул? – Володя вроде бы пошутил, но лицо его было не просто серьезным, а злым.
– Ну перестань! Я только узнать хочу, так делать вообще возможно или нет?
– «Перестань»? – ядовито передразнил его Володя. – Юра, ты перегибаешь палку. Все, закрываем тему! Еще слово, и я уйду, и будет Олежка «плизывать к больбе с влагом», и я скажу ему, что все из-за тебя!
Разговор прервался горном, оповещающим, что тихий час кончился.
– Тебе ведь и так надо уходить… – обиженно пробубнил Юрка. ***
На полднике, вполуха слушая возбужденную болтовню о предстоящей «Зарнице», Юрка маялся всего одним делом – жалел о том, что стал спрашивать Володю о таком. Володя даже не смотрел в его сторону, а если его взгляд случайно падал на Юркин угол столовой, выражение лица вожатого сменялось с серьезного на брезгливое. Или Юрке казалось? Все ему что-то да кажется – например, что они с Володей стали настоящими, действительно близкими друзьями. Но теперь его реакция, лед в обычно теплом голосе доказали, что между ними могло быть все что угодно, только не дружба. Странная тоска охватила Юрку. Они вроде бы не ссорились даже. Так, повздорили, какая ерунда. Ерунда, а Юрке больно и стыдно теперь.
Задумчивый и печальный, он отправился на репетицию, по дороге посыпая голову пеплом: «Сам виноват. Вот дурак! С такими вопросами – к комсомольцу. И не просто к комсомольцу, а к такому оранжерейному, как он. Ну и зачем? Лучше бы спросил у ребят со двора. Они, может, и обсмеяли бы, но им хоть было бы интересно!» Пусть Юрка говорил о таком, но эта тема в первую очередь очень личная, а значит, он делился с Володей своим личным, вернее, пытался поделиться. Но куда уж ему, Коневу, обычному оболтусу, что общается со всякими хулиганами, до такой элиты, как Володя? Вот он его и оттолкнул, и пристыдил, а потом, как контрольным, добил этим взглядом. Не целился, а попал, Юрку аж качнуло.
Он вспомнил все это и остановился на полпути: «Почему я спрашивал об этом именно его? Для чего? Чтобы зыркал или чтобы понял? А еще говорит, что друг! Ага, как же! Врун он, а не друг! Друзья так уж точно не поступают!»
На площадке у эстрады, как всегда, было людно. Девчонки из второго отряда чертили мелками на асфальте какую-то карту, рыжий ушастый Алешка Матвеев крутился возле них, что-то им советовал и подсовывал мелки.