На здании вокзала метель рвет транспарант с изображением черепа и словами: «Смерть буржуазии и ея прихвостням! Да здравствует Красный Террор!»
Террора долго ждать не приходится: к Гулякову подходят двое патрульных — мужчина постарше в кожанке с револьвером в поясной кобуре и молодой парень в ватнике с винтовкой на плече.
— Документы предъявим-ка.
Гуляков подает бумагу, старший довольно бойко читает вслух:
«Податель сего военспец Гуляков следует за назначением.
Комбриг Негоруйко».
Он возвращает бумагу.
— Из бывших будем?
— Из них.
Патрульный с многозначительным равнодушием глядит на вещмешок. Гуляков, не дожидаясь приказа, развязывает лямки — белье, офицерский кортик, буханка хлеба, десятка полтора банок консервов.
Патрульный постарше плотоядно оживляется:
— Так, оружие везем, еще назначения не получимши…
При этом на его лице отражается напряженный умственный труд по пересчету банок. Гуляков подает одну. Патрульный пожимает плечами, что можно перевести как «что за хреновня?» Гуляков кидает ему вторую. Мужик профессиональным жестом рассовывает жестянки по карманам кожанки.
— Ты только не зарежь никого, — напутствует патрульный, — а то споймаю и все консервы отыму…
Утробно смеется, распространяя аромат чеснока.
— Ты куда сейчас?
— В ботанический сад университета.
Патрульный поражен больше, чем если бы Гуляков объявил о желании сходить в морг:
— За какой такой нуждой?
— Я же не спрашиваю, за какой нуждой тебе мои консервы…
Он попал из зимы в лето: с верхних ярусов теплицы свисают лианы и еще каике-то вьющиеся стебли, повсюду — пиршество растений: кадки, бочонки, кастрюльки, ведра с кустами и кустиками, цветами и цветочками. В этой сельве он не сразу замечает маленький столик и женщину в ватнике. Из алюминиевой кружки она отхлебывает чай, а на кружевной салфетке перед ней — вобла.
Гуляков, кажется, сам удивлен несуразности своей просьбы:
— Здравствуйте. Мне нужны розы, вы не поможете?
Женщина изумляется больше, чем если бы у нее попросили патронов:
— Здравствуйте. Что вы сказали? Гражданин, пардон, товарищ, вы не изымаете, а просите? С каких это пор? Ведь уже все вынесли, от тяпок до удобрений. А розы-то зачем революции понадобились?
Гуляков снимает с плеча вещмешок, ставит под ноги, в нем глухо звякают банки.
— Мне очень нужны цветы, очень. Я могу дать за них консервов…
Смотрительница аккуратно завертывает остатки воблы в салфетку, встает и гордо сообщает:
— У нас собраны уникальные растения, семена со всего мира свозились, нашей коллекции завидуют в Женеве и Барселоне. А впрочем, какая разница теперь…