— Да я, любезный, всегда здесь, не знал?..
— Отошел бы ты от меня.
Солнце бликует на черном пластике шлема. Омоновец бросает папиросу, опускает забрало, закидывает за спину автомат и смешивается с толпой.
— Да знаю, что ты здесь. Вот всякий прозреет — в отгулы уйду, устал, как на лесоповале, — бормочет священник, прячет заколку куда-то в складки рясы, и тяжело кряхтит, завязывая шнурок на стоптанном ботинке.