Действительно, она усердствует. Переступая порог, братья видят в прихожей двоих-троих ребят, покидающих педагога, а уходя, встречают то же числе в дверях.
После того как Актенаида оказывается в больнице в состоянии, грозящем ей потерей работоспособности, Анна определяет сыновей к Лине Мироновне — знатоку не только физики и математики, но и химии. Возраста Елизаветы, она энергична и подтянута. «Не знаю, сколько мне еще отпущено жить, но энергии моей хватит на столько же», — говорит она Осталовой. Вместо привычных двух часов мальчики просиживают у нее — четыре. «Как-то мама за это расквитается?» — прикидывают они, записывая то, что диктует учительница по трепаной общей тетради.
В комнате у Лины нет ни пыли, ни беспорядка в вещах. Все — на месте. Все — понятно. Вот — этажерка. На ней — книги. Вот — стол. На нем салфетка и кувшин с бессмертниками. Все. Осталовым это необычно и приятно.
Через месяц Анна, собираясь ехать с сыновьями, заворачивает в простыню хрустальную вазу, привезенную ею из Германии. «Куда?» — «Лина Мироновна отказывается от денег».
Теперь, восхищаясь порядком в комнате учительницы, ребята могут видеть на столе вместо кувшина — вазу. В ней — фрукты. «Она ставит на стол презенты, — поворачивается к брату Дима. — Кто — больше?!»
Братья прекращают посещать Лину Мироновну после того, как аттестаты показывают знания их достаточными. Теперь Анна устраивает их на «дополнительные» занятия физкультурой к Глафире Юрьевне, с которой работает в одной школе. Однако не минует года, как до Осталовых докатывается, что Лина скончалась в муках от рака печени.
Глафира Юрьевна отказывается не только от денег, но и от подношений. Она лишь просит Анну, если не в тягость, подогнать сына Леню по английскому. Сын ее — непревзойденный озорник, дошедший в своих проявлениях до того, что шестнадцати лет его упрятывают в тюрьму за попытку к изнасилованию. «А он ничего не сумел сделать!» — возмущается приговором Глафира. К Осталовым Леня относится дружески, и, собираясь, они вытворяют шутки. На вечерние уроки Глафира приводит сына. Занятия мальчиков одновременны с упражнениями девочек-старшекласениц в баскетболе. Здоровенные, в глазах мальчиков, девицы топочут, тряся грудями и ляжками, а Осталовы с Леней, раскинувшись на матах, тихо шутят и громко смеются, пока Глафира не подает команду встать. Леня, несчастно улыбаясь, не подымается. Братья знают отчего, но почему-то тащат его — каждый за руку, пока не выдергивают на середину зала. Он подгибает ноги, а когда девочки, пробегая, косятся на него, Осталовы отпускают Леню, сами смутившись, но он замирает уже на полусогнутых конечностях, никуда не глядя, словно о чем-то задумываясь. Учительница дует в свисток и голосом хриплым: «Ну, что вы? Ну, парень! Играйте!» С Глафирой ничего не сотрясается ни тогда ни после, и по сей день, думается, она, чуть ли не ровесница старушкам-репетиторам, носится по полю, закрепленному за каким-нибудь жэком, покрикивая на будущих матросов: «Играйте!»