Во время обеденного перерыва к нему подошел учащийся группы № 26 (в которой он обучается) Школьников и пригласил его в туалетную комнату для того, чтобы поговорить. Там уже находилось еще 3 человека — Зубарев, Ляжкин и Блохин. Они ему заявили, что он «позорит их своими записями», «плюет на них и на честь училища» и т. д., после чего Школьников ударил его и все четверо начали избивать. При этом присутствовали Веселов и Горюнов, которые все это видели.
После того, как он остался в туалете один, туда пришел мастер группы Полпредов и спросил, что случилось.
Прошу Вас расследовать этот безобразный случай и наказать виновных.
К своему заявлению прилагаю копию энцефалограммы, сделанной моему сыну через два дня после избиения.
ЭЭГ больного Осталова В. Е.
На ЭЭГ выраженная дизритмия, полиморфизм с преобладанием по всем отведениям низкоамплитудной медленной тета-активности. Частые вспышки медленного тета-ритма и высокоамплитудного, низкочастотного В-ритма.
Межполушарной асимметрии нет, очаговой симптоматики тоже нет.
Данные ЭЭГ свидетельствуют о значительных изменениях биологической активности мозга, которые могут быть следствием повреждения срединных структур мозга и нарушения микродинамического равновесия. Больному необходимо лечение: Димедроли 0,05 на ночь, покой, постельный режим, Натрия бромати 6.0—12.0:180 по ст. ложке 3 раза в день.
Изменения ЭЭГ можно рассматривать как следствие травмы.
XVII
Смешно и трагично положение человека, по силе обстоятельств попавшего в психиатрическую больницу. Так думал и я, когда меня помыли, обрядили в пижаму и повели через двор в дом с решетками на окнах. Первое, что бросилось мне в глаза, это были лица, что выглядывали из-за этих решеток. Они мне что-то кричали, о чем-то спрашивали, но я старался не поднимать головы, хотя картина захватывала: широкий четырехэтажный дом красного кирпича и масса коротко стриженных голов за белыми решетками.
Но вот санитарка, шедшая со мной, открыла первую, вторую дверь при входе, третью и четвертую, с табличкой «3 отделение», на третьем этаже, и я очутился в помещении, пробыть в котором мне суждено неизвестно сколько. Тогда ведь был апрель — лужи, а я оказался обреченным сидеть тут, взаперти, в неволе... Но начну по порядку. Когда меня доставили на отделение, то ко мне подбежали два медбрата и две медсестры и начали меня расспрашивать о «целях прибытия» и т. д. После долгих расспросов меня сопроводили в палату, где находилось около двадцати человек, и указали на свободную постель, предлагая ее занять. Надо сказать, что вежливую форму обращения приходится здесь слышать далеко не от всех, да и то очень редко.