— Мы не собираемся формулировать возможные выводы в таком стиле — вы не имели опыта подобной деятельности, но в будущем постарайтесь не браться за то, в чем недостаточно ориентируетесь. — Вий зондирует мою готовность ратифицировать неудачу. — Представьте, сколько людей задействовано в проверке ваших недостоверных данных.
— Вы готовы утверждать, что я — фальсификатор? — Так же, как на погромных собраниях, я должен прозвонить все провода, чтобы выявить местонахождение метафорической иголки. Она, безусловно, недоступна, но знание того, что она — есть и где хранится, — успех ментальной фазы ратоборства.
— Да нет, ни в коем случае. Вы меня неправильно поняли. Вы много и хорошо потрудились. Ряд замечаний достаточно актуален. Например, фиктивные рейсы с пустыми шаландами. Верно! А вот приказы начальника предприятия о наказании работников, допустивших такого рода нарушения. Пьянство в рабочее время. Вот приказы о привлечении к административной ответственности персонала, оказавшегося в рабочее время в нетрезвом состоянии. — Председатель продолжает идентификацию параметров нарушений и карающих мер.
Не окажусь ли я удален с поля, если заявлю, что комиссия по расследованию приложила максимум сил не для обличения нарушителей, а для их дальнейшего криминального функционирования?
— Вы знаете, что каждый человек, чьи претензии я выразил в обращении, вызывался к руководству, которое шантажировало его самыми ухищренными методами, чтобы он не только отказался от своих слов, но и произнес диаметрально иные? — Семерка не ожидала агрессии. Интерполирую трепет, с которым томится у аппарата клан Кормящего и он сам, ошалевший от прожектов и аудиенций. Меня разъедает смех: массирую лицо, склоняю голову — супостаты вольны трактовать новую рефлексию как раскаяние в словесном прорыве.
Вий сознается, что не подозревал о подобных действиях моего начальства, — могло ли такое вообще состояться? Ну, да, да, он не оспаривает моего сообщения, но вот недавний пример с данными о нарушениях. Да нет же, и там он не настаивал на их неубедительности.
— Поймите, дорогие товарищи, мы — не работники милиции, мы не располагаем теми полномочиями и средствами, которые имеются у следователей. — Председатель дозирует и сглатывает слюну — он с очевидного перепоя. Гадаю о сумме, которая определила его позицию по отношению к летальной участи акватории. — Взятки, приписки, подлоги — все это в компетенции УВД. Мы даже не вправе настаивать, чтобы человек к нам явился: не хочет — заставить не можем. Вследствие этих причин, мы не смогли разобрать все пункты адресованных нам документов. И главное, авторы сообщений хотели сохранить анонимность: нам сразу поставили условие авторов не передавать бумаги в следственные органы. Нам указали на это, как на главное требование составителей. — Наши глаза сверяют фразы, — полагаю, что если Меценат мыслил ограничиться партийным уровнем, то я не стану в пику ему настаивать на оплодотворении обращения милицией.