Аутоэротическая асфиксия. Метод усиления сексуального возбуждения посредством ограничения доступа кислорода в мозг. Такое встречается чаще, чем кажется.
Это ближе к смерти, чем можно представить.
Может показаться глупым, но именно его подготовка, атрибуты для этого задевают меня. То, как он прикрепил книжный шкаф к стене. Точно отмерил веревку, чтобы, пока он находится на диване в правильном положении, она душила его, но не до конца. Даже использовал апельсин – судя по всему, он читал в Интернете то же самое, что я. Провел исследование. Карл не стал бы рисковать. Вкус цитруса должен был привести его в себя, прежде чем что-то пойдет не так.
Должно быть, это срабатывало раз за разом. Но в этот раз я хлопнула дверью, он подпрыгнул и упал.
И задушил себя.
Как он дошел до этого? Когда нормального секса стало ему мало? Я читала о сексуальных пристрастиях – наверное, вот от чего он страдал, ему было необходимо толкать себя во все более экстремальные ситуации, обычные вещи стали слишком скучными, чтобы возбуждать его. Возможно.
Но я знаю, что он ненавидел мою работу, ненавидел финансовую зависимость от меня. Хотел вернуть свою силу.
Полиция забрала его ноутбук. Они спросили, хочу ли я посмотреть другие видеоролики со мной, но я отказалась и спросила, можно ли их уничтожить. Они сказали, что там были сцены и с другими женщинами. Они изучают его мужскую группу по терапии. Произвели другие аресты. Большая часть меня не хочет об этом знать.
Это слабое утешение, но самый ранний клип, где он насилует меня, был снят за год до того, как я начала спать с Патриком. То, что я делала, было неправильным. Но его поступки были во много раз хуже.
И я изо всех сил стараюсь загладить вину перед Матильдой, стать матерью, которой всегда должна была быть.
– Вы таким его нашли? – спросила полиция, когда я пустила их в дом.
– Да, – ответила я.
– Вы знали о камерах? – спросили они пару дней назад, указывая на найденные ими тайные отверстия в стенах, укромные местечки за книгами и фотографиями. Даже кружка-термос была скрытой камерой, все время стоявшей на кухне у стены.
– Нет, не знала, – ответила я.
И это правда.
И возможно, они посмотрели на записи всех этих камер, возможно, зафиксировали время. Возможно, знали, что я пришла раньше. Чуть раньше. Всего на мгновение. Возможно, они даже увидели пятно на ковре, потому что кофейный столик поставили не на свое место.
Возможно.
Но они так и не спросили об этом. А я никогда не скажу.
– Мамочка, мамочка! – Матильда бежит мне навстречу, когда я подъезжаю к дому Рании, чтобы забрать ее.