– Вы в больницу ездили? – Сохранять нейтральный тон очень сложно.
– Нет, Эдвин не разрешил. Думаю, палец сломался в нескольких местах, поэтому сейчас он кривой. Я пыталась его перевязывать, но он не выпрямлялся. Понимаете, почему мне неприятно говорить на эту тему?
– Да, понимаю. Послушайте, я прочла отчет психиатра, и в нем ничего подобного не упоминается. Ваши отношения с мужем описаны как типичные и нормальные.
– Он о таких вещах не спрашивал, а мне не хотелось ворошить прошлое, – поясняет Мадлен.
– Понимаю, как вам это трудно, но нам нужно знать все, Мадлен. Все. Вам придется побеседовать с психиатром еще раз и сообщить ему все эти факты.
– С тем я больше разговаривать не буду. Он мне не понравился, – говорит Мадлен.
– Хорошо. Мы подберем другого. Вы должны снова поговорить со специалистом, нравится вам он или нет. Дело слишком важное. Новые факты могут превратить преднамеренное убийство в непредумышленное и принципиально повлиять на исход дела.
Атмосфера неуловимо меняется, сопротивление, которое я прежде чувствовала, расходится волнами и исчезает. Мадлен вздыхает, словно ждала этого, словно я избавила ее от бремени. Легче становится и мне: нестандартное решение привести клиентку в ресторан и выпить с ней себя оправдало. Я подобрала ключик к делу.
– У нас есть время? – спрашивает Мадлен.
– Да, есть. Об этом не беспокойтесь. Время у нас точно есть. Давайте поедим, потом вы мне все расскажете. Я ваш рассказ запишу, и станет ясно, в какой мы ситуации.
– Ну, хорошо. Я и прежде не собиралась вводить его в заблуждение, но всей правды не говорила. Больше не буду мотать вам нервы. – Мадлен смеется, но снова невесело, потом начинает есть свой стейк, аккуратно разделывая мясо.
Бутылку красного мы допиваем, но больше ничего не заказываем и переключаемся на кофе. К концу встречи я исписываю несколько страниц блокнота и четко представляю, что делать дальше. Когда приносят счет, я оплачиваю его без колебаний: необходимый мне прорыв. Я провожаю Мадлен до станции метро Холборн и бреду по Кингзуэй с головой, гудящей от услышанного.
Патрик перезванивает мне в районе пяти:
– Что это еще за сообщение?
– Я же оставила еще одно и извинилась, – отвечаю я.
– Да, но я не пойму, в чем дело.
– Я просто пытаюсь разобраться с анонимками. Они могут иметь отношение и к тебе, и ко мне, – говорю я.
– Они могут иметь отношение к кому угодно – к твоим бывшим клиентам, к знакомым твоего мужа. На связь со мной ничто не указывает.
– Кое-что указывает. Я всегда получаю их после встречи с тобой.
– Так это, наверное, лишь совпадение. Ты уж постарайся реагировать спокойнее.