Пока рассказ Мадлен о ее браке подтверждался полностью. Услышанное мной отлично впишется в убийство в состоянии аффекта и переквалифицирует убийство в непредумышленное, как я ей и обещала. Нам нужно доказать, что насилие в отношении Мадлен совершалось регулярно, что случившееся тем вечером стало последней каплей, что сказанное и сделанное Эдвином довело бы до крайности любого. Судя по откровениям Мадлен, так оно и было.
«Мадлен Смит – пациентка моей клиники общей практики на Уигмор-стрит с 2007 года. Все эти годы она обращалась ко мне с различными ранами и повреждениями, большинством поверхностными, но порой требующими больничного лечения. Воспоминания свои я освежил, пользуясь заметками, копии которых приложены к данному заявлению как Документ 1. Однако на общем фоне выделяются два случая, которые я прекрасно помню без заметок. Первый был летом 2009 года. Джеймс, сын Мадлен, в ту пору пятилетний, тоже был моим пациентом. Его доставили ко мне с сильной рвотой и диареей, таким обезвоженным, что потребовались госпитализация и введение регидрационных препаратов через внутривенную капельницу. Следующим утром Мадлен пришла ко мне с сильным ожогом на правом бедре. Она сказала, что накануне вечером так расстроилась из-за госпитализации Джеймса, что случайно пролила на ногу целый чайник кипятка. Держалась Мадлен странновато, но я списал это на естественное беспокойство о заболевшем сыне. Второй случай свежее, датируется 2017 годом. На прием Мадлен пришла расстроенной. Перестав плакать, она показала мне левую руку, на которой было три сигаретных ожога. Казалось, сигарету тушили ей о тыльную сторону руки. Я спросил, как это случилось, а Мадлен не ответила – снова расплакалась и сказала, что муж отправляет Джеймса в школу-интернат и она очень этому не рада. Я обработал ожоги и попробовал расспросить Мадлен о случившемся. Еще меня встревожил ее левый мизинец, искривленный, будто его сломали, и теперь кости соединялись неправильно. Я спросил Мадлен и про ожоги, и про мизинец. Она ушла, не ответив ни на один из вопросов, и с тех пор я ее не видел. Полная информация о тех случаях также содержится в приложенном файле».
Я читаю врачебные заметки – длинный перечень ожогов, порезов, синяков. Хронология показывает на два-три инцидента в год, с пиками в 2009-м и в 2017-м, на это указывают заметки доктора. Вероятно, он описывает самые серьезные инциденты, хотя в другой раз ему пришлось зашивать порез у Мадлен. «Я такая неловкая», – сказано в заметках. Такие фразы встречаются сплошь и рядом. Ни разу я не почувствовала, что доктор добивался подробных объяснений, хотя однажды он об этом задумался. «Я считал, что, если надавлю на Мадлен, она перестанет ко мне ходить. А так у меня, по крайней мере, есть данные обо всех повреждениях. Реши она когда-нибудь подать жалобу, мои записи можно было бы документально оформить» – так закончил свое заявление доктор.