– Брак – это далеко не только секс. Это целая система. Мы партнеры в этом путешествии, Элисон, и мы идем по этому пути вместе, чтобы обеспечить лучшую жизнь для нашей дочери. – Он улыбается. Такое впечатление, что он собирается погладить меня по голове.
– Перестань. Называть. Меня. Элисон! Черт побери! – С меня достаточно.
– Не кричи, ты расстроишь Матильду.
Я подавляю вопль и с силой бью по подлокотнику кресла. Больно. Я прижимаю руку к груди, и Карл снова встречается со мной взглядом. Мгновение мне кажется, что мы оба сейчас рассмеемся: абсурдность нашего положения прогонит всю агрессию. То есть это же мы, Карл и я. Мы провели вместе лучшую часть нашей взрослой жизни. Мы вместе прошли через многое. Но мгновение проходит, и его лицо суровеет.
– Мы попробуем все исправить. Элисон. Ради Матильды. Но тебе придется повзрослеть. В горе и радости. Помнишь?
В горе. Страшном. Ужасном. Я все еще чувствую, как смех щекочет горло, но выпускать его неправильно. Карл не в настроении смеяться. Я не понимаю выражения его лица, но тут догадываюсь – сейчас это Карл-психотерапевт, и он искренне обеспокоен. Я ловлю эту мысль и отмахиваюсь от нее. Возможно, он дал начало этой гнили, но именно я помогала ей распространяться. И это я трахаю (да, точно трахаю) кого-то другого. Я напоминаю себе, что это ради Матильды. Я стану лучше ради нее. Лучшей мамой, лучшей женой.
– Помню. В горе и радости. Обещаю, мы все исправим, – говорю я.
В этот раз он не спорит. Через мгновение он протягивает мне руку, и я беру ее. Его пальцы прохладные, и, хотя мои ладони горячие и потные, он не отстраняется. Но и не сжимает мою руку, однако пока и этого достаточно.
Я плохо сплю, хорошо понимая, что Карл пытается не касаться меня, лежа на другой стороне кровати. Над пропастью между нами перекинут ветхий мост, и он не выдержит большого веса. В понедельник я встаю в шесть утра и рано ухожу в адвокатскую контору: не смогу выдержать еще одну ссору. На столе оставляю записку, в которой говорится, что мне пришлось пойти на работу. Внизу я написала: «Целую». Не знаю, кого именно – Матильду, или Карла, или обоих, но пусть сами решают. В автобусе пусто, а улицы безлюдны, я быстро добираюсь до Флит-стрит. Стоит почаще уходить из дому рано. В Темпле тоже почти никого не видно, только несколько освещенных окон намекают, что самые приверженные адвокаты уже работают.
Проходя мимо темных зданий, я думаю о своей стажировке – мой тругодоголик-ментор всегда приходил на работу не позже семи утра и последним покидал офис вечером. А другого моего наставника часто видели спящим под столом, где он мог проводить ночи. Он всегда поощрял выпивку и походы по клубам допоздна. Пятнадцать лет назад я была слишком наивной, чтобы понять их схожесть, а видела только огромную разницу в их характерах. Теперь я понимаю, что они оба пытались как можно реже появляться дома, прямо как я сейчас. Один спаивал меня с солиситорами, а второй едва мог скрыть свое разочарование и говорил со мной с плохо скрываемым презрением, даже когда бесплатно использовал подготовленную мной для него документацию, почти не внося в нее изменения. Благодаря им я научилась справляться с похмельем и составлять юридические документы, а также, возможно, постигла науку о том, как портить свою жизнь. Может, конечно, это умение приходит вместе с париком и мантией. Безграничная способность нести чушь, которая прокатывает с подзащитными, но терпит крах, как только ты применяешь ее к кому-то вне Уголовного кодекса.