Принимаю бой (Бадеев) - страница 66
— Ладно, и так хорошо! «Шутка» шутить не будет.
Восемь моряков — команда «Шутки» — старательно готовились к предстоящим боям: установили котел и паровую машину, способные дать одиннадцатитонному кораблику скорость в шестнадцать узлов; приделали к носу козырек от волн; прикрепили к бортам железные листы — защита от пуль. Труба, отводившаяся с помощью веревки назад (для прохода под невскими мостами), позволяла «Шутке» маскироваться среди прибрежных кустов и камышей.
И вот «Шутка» развела пары, матросы насадили на кончик шеста цилиндрическую мину…
Как раз в те дни у матросов-гвардейцев гостил известный художник Верещагин; он писал картины о войне. Узнав, что «Шутка» отправляется в боевой поход, Верещагин попросился на катер.
— Я вам не буду помехой, — убеждал Василий Васильевич. — Флотское дело знаю, пригожусь…
Верещагин в свое время окончил Морской корпус. Командир охотно согласился пополнить экипаж катера моряком-художником.
Рано утром 7 июня 1877 года отряд катеров направился к острову Мечка ставить минное заграждение в районе, намеченном для переправы русских войск. Из турецкой крепости Рущук тотчас выбежал пароход «Эрекли» с восемью пушками и сотней солдат на борту. Пароход шел самым полным, явно намереваясь смять катера.
Еще немного, и он врежется в вереницу катеров и шлюпок, потопит их, а солдаты перестреляют матросов.
Орудия «Эрекли» открыли по русским катерам стрельбу.
Вдруг у берега, заросшего камышами, поднялась высокая черная труба; густо задымив, она двинулась к середине реки. Через минуту показался и корпус катера. То была «Шутка».
Командир «Эрекли» криво улыбнулся: куда эдакой крошке тягаться с его пароходом! Но что такое? Кроха опустила шест с миной в воду.
— Весь огонь по катеру! — рявкнул командир.
Вода вокруг «Шутки» вскипела от картечи, по бортам, по машине, по палубе защелкали пули. Верещагина — он помогал матросам управиться с шестом — ранило в ногу; тяжело контузило механика Болеславского… Пробоина в носу, в левом борту… Но «Шутка» упрямо приближалась к пароходу. Оставалось несколько десятков метров.
Командир «Эрекли», оцепенев, судорожно сжимал поручни мостика. Солдаты, крича «Аллах!», «Аллах!», стали бросаться за борт.
Глухой удар в днище, но взрыва не последовало: пули перебили электрический провод. Положение было отчаянное. В пробоины с силой била вода. В поврежденном котле упало давление. Течение прижимало катерок к пароходу. Вот-вот турки начнут прыгать на его палубу. И только огонь из пистолетов, который вели Верещагин и Болеславский, заставлял турок как ужаленных отскакивать от борта.