Поскрести бронзу
В самую точку попал живший в эмиграции писатель! Поставили Котовскому памятник, и не один. И — сразу же начались канонизация, отсечение всего, что могло бросить тень, превращение мятущегося бунтаря в сладко-сиропную положительную личность. Во множестве посвященных ему книг и кинофильмов он предстает большевиком чуть ли не с пеленок, произносит слова и осуществляет действия, не всегда подтвержденные документами. Перед историками, писателями и журналистами закрываются двери госархивов. Никому не разрешалось подступиться к документам царской полиции, касающимся деятельности Котовского в дореволюционный период. Сейчас ясно почему: во многих из них полиция называла его «бандитом», «главарем шайки» и т. д. В свое время бесследно исчезли и до сих пор неизвестно, сохранились ли где-нибудь материалы суда над убийцей Котовского. Не только имя Мейера Зайдера, но и все обстоятельства, связанные с выстрелом в Чабанке, оказались под запретом. Публиковать эти сведения не разрешалось — из текстов воспоминаний ветеранов-котовцев нещадно вымарывали даже краткие упоминания о деталях трагедии в совхозе под Одессой.
Первым информационную блокаду вокруг тайны гибели Котовского прорвал журнал «Знамя». В 1989 году здесь появилась публикация Виктора Казакова «После выстрела», в которой даны различные версии убийства в Чабанке. Не обойдена вниманием исследователя и та, которая связана с распространявшимися в тридцатые годы слухами об убийстве на почве ревности.
Однажды, пишет В. Казаков, в редакцию газеты «Вечерний Кишинев», где он тогда работал, пришел пожилой человек и, поговорив о своем деле, вдруг сказал: «Котовский погиб на моих глазах, и я могу рассказать, как это было. Нет, не для того, чтобы вы об этом написали, — правда об этой смерти уже давно никому не нужна, расскажу просто так, только для вас».
И вот что он рассказал: «Я был с Котовским в Чабанке. В тот вечер сидели за столом, выпивали. Котовский пришел с незнакомой нам молодой женщиной… Ну, пили водку, разговаривали, время перевалило за полночь, и тут Котовскому показалось, что военный, сидевший напротив него, как-то «не так» смотрит на его новую пассию. Он расстегнул кобуру, достал револьвер и сказал военному: «Я тебя сейчас застрелю». Адъютант Григория Ивановича, зная, что командир слов на ветер не бросает, стал отнимать у него оружие, и во время этой возни раздался выстрел — Котовский сам нечаянно нажал курок, и пуля попала ему прямо в сердце…»
В. Казаков считает, что в словах этого человека не было и малой толики правды, и он сам хорошо знал об этом. Для чего же он тогда все это рассказывал? Чтобы набить себе цену. Ведь самые невероятные слухи о смерти Котовского ходят лишь потому, что до сих пор не рассказана вся правда о трагедии в Чабанке.