Язык этот Кириллу не был знаком, но он нашел человека, владевшего им, и скоро научился понимать это письмо. Отмеченный пассаж из Жития Кирилла, составленного в Пан-нонии вскоре после его кончины, обычно вызывает много недоумений, поскольку причерноморские русы (не говоря о киевских) в то время еще не были христианами. Но Житие написано в Паннонии, и под русами в этом Житие подразумеваются при-дунайские руги — ариане. «Русским» же письмом в Подунавье и в Иллирии, как это убедительно показал Н.К. Никольский, называли глаголицу.
История возникновения и развития глаголицы тоже пока не вполне ясна. Но о главном можно говорить с достаточной уверенностью. Изначально это было неславянское письмо. На каком-то этапе оно было приспособлено к славянской речи. Похоже, что не случайно славянское глаголическое письмо связывают с именем Мефодия (считая, что у истоков его стоял подвижник IV в. Иероним). Кирилл же явно создал ту азбуку, которой мы пользуемся и доныне, — кириллицу. Но наступление римского и особенно германского духовенства на славянскую письменность потребовало своеобразной конспирации: глаголическое письмо оставалось формой тайнописи вплоть до нашего столетия. К тому же именно в середине и второй половине IX столетия многие потрепанные Великим переселением племена, в числе которых были и руги разных территорий, переходят на славянскую речь, постепенно сливаясь со славянами, хотя свое традиционное миросозерцание они будут сохранять еще многие поколения. И, конечно, руги-русы 860 г. и славяне-русы 988 г. — это даже два разных этноса. В данном случае существенно то, что в Корсуне была община ругов-русов, которые, как и их киевские предшественники середины X в., держались арианства. Следовательно, собственно летописный текст арианского Символа веры мог быть занесен в Киев именно из Корсуня. А в Киеве он не встретил сопротивления, скорее всего потому, что там сохранялись традиции моравской общины, появившейся в Киевской Руси еще при князе Игоре. Да и клир Десятинной церкви наверняка включал в свой состав лиц, знавших славянский язык и родственных тем христианам, которые появились в Киеве еще в 30-е гг. X в.
Примечательно и то, что культ Климента папы Римского в Корсуне появился именно благодаря Кириллу. Очень важно, что культ Климента и до деятельности Кирилла в Корсуне был распространен на Западе, в то время как в Византии ни во время деятельности Кирилла в Корсуне, ни позднее не вызывал интереса. Именно Кирилл просветил корсунское духовенство о деятельности сосланного сюда на рубеже I — II вв. Климента и сброшенного в Корсуне с якорем на шее в море. Кирилл организовал и обретение мощей одного из первых христианских иерархов-мучеников. Часть обретенных мощей он захватил с собой и затем искал возможности оставить их где-нибудь в славянском храме. В конечном же счете они оказались в церкви Климента в Риме, в которой был похоронен и сам Кирилл. Ко времени похода Владимира на Корсунь культ Климента здесь уже прочно утвердился. И неудивительно, что мощи святого и связанные с ним предания князь вывез из завоеванного города.