— Слушай, ты не переживай! — после непродолжительного молчания, прерываемого вздохами, волнуюсь, произнесла она.
Юля не ответила. Вновь повисло молчание.
— Родишь еще, ты вон какая молодая! — стыдясь своего счастья затараторила вдруг соседка. — Тебя как зовут?
— Юля, — несразу ответила Юлька.
— А меня — Вика. Я-то замужем, Сашка мой здесь работает на нефтеперегонном заводе, так все равно, сволочи в «грязное» отделение привезли.
— Для заразных что ли? — равнодушно поддержала разговор Юля.
— Ну да, для гонорейных всяких, или у кого насморк. Ну и для нас, неправоверных. Мы ведь тут самые грязные, вроде спида. Вот сволочи, знала бы, что в бесплатную больницу привезут в самую зачуханную, домой бы рожать поехала, в Устюжну.
Под утро за окном раздался вопль.
— Любимая-я!
Вопили по русски.
Вика удивленно приподнялась с подушки:
— Мой вроде! Чего это с ним? «Любимая!» Ой, нажрался! — бормотала она, разыскивая ногой под кроватью шлепанцы.
Так и не найдя обуви, Вика прошлепала к окну.
— Привет! Ты как добрался-то?
— Ребята привезли. Косте-шоферу пришлось из-за тебя трезвому сидеть. Отмечали маленько с двенадцати, как только узнали, что все нормально. Чего девку-то родила?
— А кого надо было?
— Парня!
— Тебе парня надо, ты и рожай! Все, иди домой!
— Вика, погоди! Принести чего? — Клубники!
Они долго еще переговаривались через окно, обсуждая, когда Сашке следует перетащить от неведомых Куваевых кроватку, и в каких памперсах в такую жару девка не спарится?
От этих важных забот, которых так внезапно, что невозможно было осмыслить и принять, лишилась Юлия, ей хотелось умереть. Тихо заснуть и не просыпаться. И смотреть сон — во сне ведь не занешь, что все это лишь грезится, — о растущем в животе малыше, мышонком шебуршащем в уголке души, о его пятках и локотках, тычущих маму изнутри.
После завтрака, к которому Юля не притронулась, в палату вошла целая делегация — медсестра и два полицейских.
Девушка подала Юле сложенное платье, пакет с босоножками и велела переодеться в туалете.
Вика вскочила с кровати и, не зная как выразить протест, принялась шпынять конвоиров.
— Чего встали, придурки, не видите — одеться надо?
Она принялась сновать по палате, приближаясь то к зеркалу — причесаться, то к окну — напыхтели тут, идиоты! Снимая в туалете казенную рубашку и надевая платье, Юля слышала, как соседка песочит хранящих молчание полицейских.
— Чего уставился? Придурок, ты по русски сперва научись говорить! У-у, придурки, трахнутые! Погоди-и, сейча-ас! — неожиданно еще громче завопила она, и Юля поняла, что под окно пришел муж Сашка с клубникой.