Но стоило ей представить, что вот сейчас, утерев нос, Дима подойдет к ней и положит руку между ног и, сдвинув трусики, погрузит палец внутрь… О-ой, не говорите даже, а то меня вырвет!
— Димуля, сходи помой руки, микробы! Дмитрий весь состоял из бесивших странностей и обожал противоречить. Спорил до усрачки по каждой ерунде! Если в раскрытую дверь из подъезда несло откровенной псиной, Зенцов непременно орал «закрывай дверь, — вонь кошачья». А эта его привычка портить продукты! То в молоко положит — мерзость неописуемая! — какао. То сметану смешает с огурцами. Сметану с огурцами! Когда Юля в первый раз увидела, как он льет сливки в кофе, то твердо решила уйти. Ну не могут жить вместе черная ночь и белый день. Кому-то придется потерять себя: стать серыми сумерками или бледным рассветом. В тот день Юля вырвала у Зенцова чашку из рук, отбросила ее и, не выдержав душевного напряжения, заплакала. Димка решил, что она ошпарила руку.
— Кошечка моя, обожглась? — он заботливо дул на Юлины пальцы. — Дай лапку. Где лапке больно?
Слова были как нежное царапанье коготков ее первого котенка. И словно мышки зашебуршали в уголке сердца.
Она осталась. Поверила, что они смогут еще понять друг друга. В конце концов их связывает совместное ведение хозяйства на жилплощади с двумя проходными комнатками. Не квартира, конечно, а мышеловка! Но что поделаешь, ясно же — разменивать такую норку совершенно бесперспективная затея. Отчасти и по этой причине Юля продолжала совместную любовь без любви. «Почему нет? — урезонивала она себя. — Продают же колбасу без мяса? И я ее ем».
До одури нарыдавшись, Юля взглянула на переместившуюся в правый угол окна луну, и потихоньку привела мысли впорядок. «На чем же я окончила? — всхлипнув в последний раз, принялась вспоминать она. — Мужчина отвечает, даже когда его не спрашивают? Ага!» Ручка торопливо забегала по странице книжечки.
«Мужчина отвечает, даже когда его не спрашивают, чтобы продемонстрировать свое «право первой ночи»: он хозяин положения, он знает все. Поэтому он старается вести беседу в любом обществе: будь то даже за столом со случайной компанией, где он все же непременно выступит хотя бы знатоком анекдотов. Женщина никогда не ответит на вопрос, не подумав. Эта заминка, необходимая на обязательное переваривание информации, воспринимается мужчиной, как неспособность женщины иметь то, что в промужском обществе именуется «острый ум». Когда же женщине все-таки удается опережать мужчин с ответом, они непременно дружно навесят на нее ярлык антиженственности. Маргарет Тэтчер — «мужеподобная», Мадлен Олбрайт — «конь-баба», Карла ДельПонто — «мужик в юбке», Любовь Слиска — «депутат Балтики». Умных, способных к властным рассуждениям женщин, мужчины лишают женственности, презрительно называя «синим чулком». Самое забавное состоит в том, что первоначально «Общество синих чулков» состояло целиком из мужчин. В самом деле, ведь это чулки господ мужского пола были открыты для обозрения, а дамские скрывались под длинным платьем. Постепенно стараниями мужчин понятие конвертировалось в презрительное, относящееся к женщинам. И большинство из них, боясь прилюдно брошенного уничижительного «синий чулок» суть «сухая, желчная, некрасивая, асексуальная», держали в присутствии мужчин рот на замке, даже если было что сказать. Следствие стало причиной: мужчины еще раз сделали вывод: бабы настолько глупы, что им и сказать нечего!