— Немцам крышка! Угробили гадов! Вот доказательства, товарищ командир, — сказал он, протягивая деревянные бруски.
Зайцев с любопытством рассматривал их, читая надписи «Сделано в Германии», у него был такой вид, как будто он только что разгадал какую-то тайну.
На мостик поднялся инженер-механик Аниснмов.
— Потопили! Определенно потопили! — радовался Трофимов, чувствуя, что именно в эти минуты наступит перелом в его напряженных отношениях с командиром. — Разрешите доложить на базу?
— Никаких докладов, — резко перебил его Зайцев. — Разве трудно выбросить из лодки аварийные бруски? Пусть думают русские дурачки, будто добились своего. Такие случаи бывали, — Зайцев перевел ручку машинного телеграфа на «средний ход» и тут же крикнул сигнальщикам: — Внимательно наблюдать! Быстро докладывать!
Спускаясь по трапу вместе с Акисимовым, Трофимов возмущался:
— Вожжа под хвост попала. Факт налицо! Где бы доложить, людей порадовать, так нет, волынку затевает.
В напряженном поиске и предчувствии каких-то новых событий прошла ночь, и занялось хмурое утро.
Корабль опять вошел в ледяное крошево. Льдины теснились у бортов и оставались в буруне широкой кильватерной струи.
Зайцев не отлучался с ходового мостика. С каждым новым поворотом винта корабль подстерегала опасность.
Впереди белела широкая полоса льда, и, глядя на нее, Зайцев думал, что оттуда можно начинать нелегкий рейд к мысу Желания.
Загремела медь, и из акустической рубки послышалось взволнованное донесение:
— Слева шестьдесят пять шумы подводной лодки противника!
Первой реакцией Зайцева было изменить курс. Жаль, нет рядом Трофимова, сказал бы он ему пару теплых слов на соленом морском жаргоне: «Полюбуйся, вон она, потопленная!»
Зайцев принимал донесения акустика и чуть приглушенным голосом отдавал команды: «Право руля!», «Лево руля!», «Так держать!» А в это время повсюду на боевых постах в нетерпеливом ожидании стояли люди, готовые привести в действие всю огневую мощь.
Команды не поступало, и они волновались, нетерпеливо, с возмущением поглядывая на мостик. Бездействие выводило людей из терпения. Взвинченный, Трофимов прибежал на мостик.
— Что же вы не атакуете, товарищ командир?!
Зайцев на миг повернулся к нему с перекошенным от злости лицом.
— Уйдите прочь! — И кое-что добавил на соленом морском языке...
— Торпеда! — донесся голос Шувалова.
На воде обозначился узенький желобок, все заволновались.
— Атаковать! — не выдержав, крикнул Трофимов.
— Молчите! — одернул его Зайцев, не отрывая взгляда от торпеды, мчавшейся вперед к ледяной кромке. Она прочертила длинный след и с полного хода врезалась в лед. Грохнул взрыв. Поднялась масса битого льда, повисла на секунду и рухнула обратно в воду.