Здесь, на дороге, по которой когда-то даймё тряслись в своих паланкинах, плелись самураи и держались за кошельки, испугавшись разбойников в лесу, торговцы, становится абсолютно понятно выражение, часто встречающееся в средневековых текстах, — мир под деревьями. Это действительно под — всю дорогу идти можно только в полутьме, даже несмотря на яркий солнечный день, — дорога узкая и кроны деревьев сжимаются над ней, и всюду лес, лес, лес. Понадобиться залезть на дерево, чтобы увидеть солнце, сюда доходят лишь преломленные лучи, и понимаешь, что деревья, — это не зеленые насаждения вместо забора, а настоящий уровень между землей и небом, и между тобой и небом тоже.
Кансай против Канто
Мы, москвичи, безусловно, ценим свои отличия от жителей других частей нашей родины. Мы знаем, что, например, в Воронеже русские слова произносят немножко не так, но где Москва, а где Воронеж — нет, воронежцы нам не враги. Один раз, много лет назад, в московском продуктовом магазине я даже видел мясо на прилавке с подписью “Мясо из Воронежа”. Не знаю, из кого там его делают, но город этот большой, и коровы там явно по улицам ходить не должны. Но вот кто настоящий враг — это, ясное дело, петербуржцы. Людям, которые не знают слова “бордюр”, доверять нельзя.
В Японии есть похожее противостояние. Город Токио стал таким крупным совсем недавно, в 70-х годах. На месте моего дома еще всего 50 лет назад были поле и лес, так что большинство токийских жителей не коренные, а сами понаехали, и токийцами являются только в первом или втором поколении. Почти у всех есть вторая родина, какая-то своя “инака” — деревня, откуда они родом. Поэтому к деревне у токийцев вопросов нет.
Второй по величине (а значит и по гадкости) город Японии — это Осака. В Осаке тоже много бетона, тесноты и гайдзинов. Осакцы любят не то, что любят токийцы (токийцы обожают вкусную кашу из сопливых ферментированных бобов “натто”, а осакцы ее ненавидят, говорят что все это с лошадьми связано, ведь еда произошла, когда генерал заставил своих солдат жрать кормовые бобы, которые отказались есть лошади, по причине тухлости первых, и до сих пор карта любви к натто в современной Японии совпадает с картой лошадеводства в древней), живут в квартирах другого размера (тут квартиры измеряются в размерах “татами”, и размер одного “татами” в Токио меньше чем размер одного “татами” в Осаке) и даже говорят на другом языке. Язык осакцев называется “осака-бен” (осакский диалект), и его легко услышать во всем Кансае (города Осака, Кобе, Киото). Нам на равнине Канто (Токио и другие) их осакский японский слышать неприятно, он кажется грубым, резким и невежливым.