- Да, я так сказал.
- А до этого ты о каком таком князе говорил? Дочка у него… Письмо…
- О князе Лихтенштейнском.
- А проверь-ка, не является ли князь Лихтенштейнский родственником короля Швеции?
Секретарь шустро набрал в своем электронном блокноте поисковый запрос. И через несколько секунд, сияя, сообщил:
- Является. Бертран Адам Третий - двоюродный брат короля по материнской линии.
- Чудесно! Лучше и быть не может! Сейчас же напиши этому князю, что я беру его дочку на лечение! Но за это он должен пообещать мне свою помощь в установлении кое-каких плодотворных контактов. Улавливаешь, к чему я клоню, Фишер?
- Разумеется, - с иезуитской улыбкой отозвался секретарь. - Пожалуй, самое время заказывать в Лондоне смокинг для Нобелевской церемонии. Они там, на Олд-Брик-роуд, всегда чертовски медлительны, когда речь заходит о смокингах!
Oh my god that’s the funky shit.
«Funky shit», Prodigy
Ребята зовут меня Комбатом, хотя по паспорту я Владимир, Вова.
Меня назвали так в честь деда, летчика ВТА - военно-транспортной авиации. Он пилотировал самолеты Ан-12 и Ан-22 «Антей» и, говорят, был самым отчаянным картежником во всем авиаотряде.
Дедушку назвали Владимиром в честь вождя мирового пролетариата Владимира Ленина его родители, заядлые коммунисты.
Не могу сказать, чтобы мне не нравилось мое имя. Нормальное вполне. Хотя и намекает на обременительную необходимость овладеть миром, на какой-то комплекс завоевателя, Наполеона.
Я не люблю завоевывать. И, если уж быть откровенным, считаю, что лучшее место для наполеона - на новогоднем столе, среди оливье и бутербродов с икрой. Ну а если не на столе, то в сумасшедшем доме, в палате для тех, кто страдает манией величия. Я не велик, нет. Я хожу по Зоне, добываю артефакты и коплю денежки на собственную яхту.
В общем, я сталкер по имени Володя. Но лучше бы вам называть меня Комбатом.
Я давно заметил: когда кто-нибудь в Зоне или по дороге к ней зовет меня Вовой, Вованом, Вовиком, случаются очень странные вещи.
Так было и в тот раз.
- Вовик!
Я вздрогнул.
- Вовичек! - прокричала мне в спину официантка Мариша, когда я уже стоял на пороге бара «Лейка».
- Что, родная? - С девушками я обычно ласков и терпелив.
- У меня в комнате электрочайник сломался. - Пухлые губки Мариши вызывающе блестели розовой помадой. - Посмотришь потом? Ну, когда вернешься?
- Посмотрю, милая.
- А то как же мне это… без чая?
- Без чая приличной девушке жизни нету, - согласился я.
Мариша послала мне уже четвертый за то пасмурное утро воздушный поцелуй и, виляя бедрами, удалилась на кухню под устрашающим взглядом злого по утрам Хуареса.