- Парень, ты вообще как? Здоров?
- А это уже вам решать, доктор, - улыбнулся я.
- Тогда давай так, на что жалуемся? – Сергей Геннадиевич сел поудобнее, положив ногу на ногу, а руки скрестив на груди.
- На голову… - неловкая пауза. – В смысле, вот уже почти два месяца меня мучают ужасные головные боли.
- Что-нибудь еще? Тошнота, головокружение? Потеря памяти? Зрения? Судороги? – спрашивал доктор, пододвигаясь ко мне.
- Бывают головокружения, пару раз подташнивало, но я думаю, это из-за голода, - пытаюсь вспомнить, что со мной происходило в последнее время, на первый взгляд, ничего особенного, ничего такого, что может быть полезно доктору, хотя… - Да, кстати, заметил, что выдыхаться стал быстрее, быстро ходить долго не могу, какая-то общая усталость. Может от недосыпа?
- Нет, я думаю, тут что-то более серьезное.
- В училище мне сказали, что у меня вегето-сосудистая дистония. Как вы считаете?
- Трудно сказать, - Сергей Геннадиевич наморщился, почесал подбородок, глядя куда-то в потолок, - В общих чертах – симптомы похожи, но есть подозрение на что-то другое
- На что? – я подался вперед, боясь пропустить что-то важное.
- Пока ничего не хочу говорить, надо кое с кем посоветоваться, может в Лаборатории есть какое оборудование, без обследования любой диагноз лишь предположение.
- Так что же мне делать?
- К сожалению, мой друг, если не будет соответствующего оборудования, то остается только ждать: либо все пройдет само собой, и ты отделаешься легким испугом, либо проявится что-то еще, и я смогу тебе более конкретно поставить диагноз.
- Но будет слишком поздно… - подытожил я. – Все понятно. Спасибо за честность, доктор.
Ничего особенного Сергей Геннадиевич не сказал, но на душе стало гадко. Получается, как в русской рулетке, выстрелит – не выстрелит, болею или не болею я, наполовину жив или наполовину мертв? Вот ведь какая философия. Из крайности в крайность. Максималист, блин. Теперь буду ходить, думать, накручивать сам себя, а на самом деле какая-нибудь абсолютно банальная болячка. Пройдет через месяц, даже не вспомню, но сейчас… сейчас буду медленно себя изводить. Ненавижу...
На поверхность собирались многие. Этот факт подтвердила огромная очередь перед дверью в кабинет коменданта. Постояв десять минут и не сдвинувшись с места даже на шаг, я вспомнил, что теперь я должностное лицо и очень важная, нужная и практически незаменимая личность в убежище – посыльный, а значит, могу нести какое-нибудь срочное сообщение, скажем, от начальника гражданского сектора. Легонько постучавшись, я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Петр Иванович и Александр Сергеевич сидели за огромным столом, заваленным какими-то бумагами и папками, и что-то записывали. Парень стоял перед ними по стойке «Смирно» и, казалось, даже не дышал. Прямо трибунал какой-то, подумалось. Это все Петр Иванович, запугал тут всех, суровый человек. Александр Сергеевич поднял голову и недоуменно взглянул на меня: