Староста вышел в кухню и говорит:
— Сегодня какая барыня добренная, просто отроду такая не бывала!
Ну, она живет тут месяц, и другой, и так ее расхвалили крестьяне, что (впору) честь отдать.
Вот барыня утром пробудилась и кричит:
— Слуги!
А он сидит, шьет.
— Ты что, растакая...
А она:
— Что такое, сволочь?
— Ах ты, стерва, несчастная!
Вскочил со стула, сдернул с ноги ремень и давай ее нахаживать:
— Ты нешто не знаешь своей должности? Ты должна вставать и печь затоплять!
И до того катал ее, сколько ему хотелось!
Потом она взмолилася. Побрела за дровами, принесла дров, затопила печь, кой-чего сварила. Ну, это время так продолжалося месяца два. А он ее раза три да четыре изрядно поколотил.
И потом этот солдат дал сонных капель и переменил их.
Утром встает барыня тихонько, выходит из своей комнаты.
— Что это? Я в старом доме. Откуда я взялась?
Спросила служанок:
— Служанки, как же я сюда попала?
— Ты, барыня, нигде и не бывала!
И с тех пор барыня мягкая-размягкая разделалась, а швецова жена стала жить по-старому.
Жил-был старик со старухою, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать:
— Ты бы, сынок, пошел около людей потерся да ума набрался.
— Постой, мама, сейчас пойду.
Пошел по деревне, видит — два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним: то около одного потрется, то около другого.
— Не дури, — говорят ему мужики, — ступай, откуда пришел!
А он знай себе потирается.
Вот мужики озлобились и принялись его цепами подчивать: так ошарашили, что едва домой приполз.
— Что ты, дитятко, плачешь? — спрашивает его старуха.
Дурак рассказал ей свое горе.
— Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: бог помочь, добрые люди! Носить бы вам — не переносить; возить бы — не перевозить! Они б тебе дали гороху, вот бы мы сварили да и скушали.
На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут упокойника.
Увидел и давай кричать:
— Бог помочь! Носить бы вам — не переносить, возить бы — не перевозить!
Опять его прибили; воротился он домой и стал жаловаться.
— Вот, мама, ты научила, а меня прибили!
— Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: канун да свеча! Да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили-напоили досыта.
Пошел дурак по деревне, слышит — в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет.
— Что это за невежа пришел, — говорят пьяные гости, — мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!
Выскочили и порядком ему бока помяли...