– Приятного аппетита.
Я промычала благодарность и попыталась улыбнуться. А он, заметив на столе мое белье, убрал подальше от него книги и высказался:
– Не высохнет оно у тебя так.
Пока я жевала он только на ему заметные сучки в стенах развесил мои вещи и мне откровенно стало неприятно, что он к ним прикасался руками. Даже не неприятно, а просто не по себе. Сказал бы, я и сама повесила. Чего руками-то хватать?
Он закурил, рассматривая картинно растянутые трусики на стене и усмехнувшись, сказал:
– Ну, хоть вода стечет. – Отвернувшись от смущавшей меня картины, он, кивая на плед, добавил: – Поверх на простынь положишь. А лучше завернешься. Теплее будет. Как стемнеет топить внизу начнут теплый воздух сюда поднимется, будет получше, но не раскрывайся. К утру дуба дашь.
Поднявшийся врач неодобрительно сказал, ставя на стол передо мной железную кружку с горячим чаем:
– Артем, не курил бы ты при ребенке.
Я чуть кашей не подавилась, а вот Артем серьезно откинул полог и выбросил окурок. Обращаясь с порога ко мне, он сказал:
– Сейчас заваливайся спать. Выходим затемно. Будет холодно, но я тебе к утру подыщу штаны и куртку. В крайнем случае, свой запасной обвес отдам, подвернешь. Дорога долгая и очень тяжелая. Завтра тебе придется выкладываться не меньше нашего, если хочешь выбраться и выжить. Да и в деревню еще войти надо будет как-то… шрамов там несчитано расквартировалось.
Я только молчала, а он странно смотрел в мои глаза, словно оценивал, стою ли я того чтобы рисковать из-за меня собой и людьми. Под этим взглядом я отставила тарелку пустую, не прикасаясь к чаю, спрятала даже руки в простыню и только исподлобья рассматривала его лицо.
– Что смотришь волчонком? – Спросил он меня с открытой насмешкой. Я еще больше стала серьезной, но отвечать не решилась, а он сказал: – Но главное, не бойся ничего. И никого. Завтра я тебе дам даже пистолет… Наверное.
Странно, я вроде не мальчишка, но даже у меня при таких словах изумление, смешанное с радостным предчувствием быстро сменило хмурость на лице.
– Во. И всегда улыбайся. Тебе идет улыбка. – Довольно сказал Артем и, пожелав мне спокойной ночи начал спускаться вниз.
Когда он ушел, доктор сказал мне:
– Артем хороший. Наверное, лучше всех из командиров отряда. Он и повоевать не дурак. И просто… человечный он. Очень. Может потому, что сам жену оставил там… Откуда мы все.
Я, вытягивая руку из простыни, взяла уже поостывший чай и, сделав глоток, спросила:
– Она у него погибла?
– Упаси Абсолют. Я же сказал, оставил, а не похоронил. Я ее знаю. Лично. Хорошая девушка. И с Артемом ей повезло. Но вот война… что ж поделать. Все поднялись и поехали.