– Сейчас объестся, идти не сможет. На руках ведь понесете, если ее сейчас вырвет. – Сказал, прислоняясь к дереву и сидя на корточках, офицер: – Кто знает, сколько она не ела нормально. Вон кожа да кости торчат.
Подкормивший меня солдат пожал плечами и сказал:
– Надо будет, понесем, господин капитан.
Тот только кивнул и ничего больше не говорил.
Через минут двадцать все устало поднялись, а мне даже пришлось помогать подниматься. Меня так страшно потянуло в сон, что я, растирая веки руками, не давала окончательно слипнуться глазам. Шли в полном молчании пока сзади далеко-далеко не раздались одиночные выстрелы, а за ними довольно быстрая стрельба очередями. И не из одного, а из десятков автоматов стреляли.
– Хе-хе, – сказал солдат, что поддерживал меня за локоть другому, идущему впереди: – На Севу нарвались. Ну, он им сейчас устроит показательные стрельбища.
Второй не поворачиваясь, усмехнулся и ничего не сказал. Я очень тихо спросила у помогающего мне:
– Это вы про того человека на дереве?
– Ага. – В тон мне ответил глядящий. – Севка – профи. Сейчас отстреляется, спустится, сменит позицию и добьет любого, кто на него там прет. А его ребята никому подобраться не дадут.
– А его самого не убьют? – Спросила я.
Дернув плечом с автоматом, и скривив усмешку, он ответил мне:
– Такие как он бессмертны. Сева неделю назад из засады с тремя автоматчиками роту на марше выкосил. Повыбивал офицеров и старших, пока остальных наши к земле прижимали. А потом, как в тире отработали. Да и сейчас… он бы не начал бой, если бы не был уверен. Ушел бы в сторону.
Я молча представила себе роту, и четырех человек против нее. Как-то верилось очень плохо. Но я знала, что такими вещами не хвастаются без основания. И всегда есть возможность проверить. И, наверное, эти-то проверили. Звуки стрельбы стихали. Последними я слышала одиночные выстрелы, и отчего-то надеялась, что это незнакомый мне Сева отстреливается от южан. Хотя отчего я так "болела" за него и почему тогда решила, что он южан убивает, не знаю.
Еще минут сорок мы двигались лесом пока нам на встречу не стали попадаться другие глядящие по форме и без. Сопровождающие меня здоровались со многими. Некоторые из встречных начинали идти рядом переговариваясь со своими знакомыми. Иногда я ловила на себе любопытные взгляды и немного смущалась от них. Я представляла, что эти мужчины обо мне рассказывали, описывая в какой ситуации поймали. Становилось жутко стыдно, но от этого я только решительней смотрела перед собой и шла, ускоряя шаг. Даже боль от стыда куда-то отступала. Солдат, помогавший мне, решив, что он больше не нужен, отпустил мой локоть и теперь просто шел рядом.