– Его надо отнести в спокойное место и дать снадобье, снимающее боль, – посоветовал Лис. – Шольтеак выживет, я не сомневаюсь.
Читоко снова кивнул и сказал:
– Я вижу, ты благородный и честный воин, но он, – индеец указал на лежащего Нимрата, – был с тобой. Поэтому всех вас отведут под стражей в фургон, и будут держать там, пока совет старейшин не примет решения и не вынесет приговор.
– Я понимаю, – смиренно стиснув зубы, пробормотал Лис.
Сделать сейчас что-то было попросту невозможно. В него и в оставшихся Творцов целились, не менее двух десятков воинов.
Лиса, Монру и Эльота отвели в фургон, в котором они ехали. Лис лелеял слабую надежду, что мешки, где, помимо всего прочего, хранились лучемёты, останутся в фургоне, но индейцы были достаточно сообразительны: внутри повозок убрали всё лишнее. Индейцы полностью очистили фургон, не оставив ничего, что могло быть использовано как оружие и дать пленникам хотя бы незначительные шансы на побег.
Всех посадили на пол, связав руки и ноги. Вокруг повозки поставили часовых, готовых убить пленников при первой же попытке высунуться наружу – Читоко предупредил Лиса. Пологи с обеих сторон фургона опустили, и поскольку снаружи уже сгустились глубокие сумерки, пленники оказались в кромешной темноте.
Через несколько минут в фургон втолкнули связанных Диаскена и Скаридиса, схваченных индейцами у реки, где те удили рыбу. Греки ничего не понимали, и хотя Диаскен вполне прилично изъяснялся на диалектах индейских племен, живших в прериях вокруг Омакса, ему никто ничего не объяснял.
Лис, как мог, обрисовал положение вещей. Эльот наклонился к Лису и спросил, понизив голос, как будто индейцы могли, даже услышав, понять его:
– У тебя есть идеи?
Лис передвинулся так, чтобы связанные за спиной руки затекали поменьше.
– Пока никаких. Могу сказать одно: прежнее наказание было просто лёгким порицанием. Следующее станет куда суровее. В общем, экономьте силы, они нам понадобятся. Постарайтесь поспать.
Монра нервно фыркнула:
– Поспать, ну, ты скажешь! Ты-то сам сможешь спать?
Лис вздохнул:
– Постараюсь, а что делать? Я боюсь за тебя, Монра. Они не смогли опозорить Нимрата, и в этой ситуации могут придумать нечто такое, позволяющее отыграться на тебе, как на женщине. Может быть, нас всех убьют сразу, но индейцы не упустят шанса поизмываться над врагами, а мы теперь их враги.
Воцарилось молчание. Каждый из пленников обдумывал ситуацию про себя. В фургоне царила темнота и тишина, только снаружи раздавались голоса и шум потревоженного стойбища.
«Да», подумал Лис, «пока я не вижу выхода. С браслетом мне не вырваться даже одному, не говоря уже о том, чтобы вытащить Монру и Эльота. Возможно, индейцы не тронут греков, так как Диаскен может быть им полезен как известный торговец из Омакса, и хотя они не признают деньги, как таковые, но, возможно, возьмут какие-либо товары. Да и греки-то не сделали им ничего плохого. А вот Творцы и я для индейцев в сложившейся ситуации личности совершенно тёмные, так сказать. Нимрат изуродовал вождя, уж лучше бы убил, честное слово. Теперь к праведному гневу индейцев будет примешана личная месть Шольтеака за причинённое увечье. Дьявол, как всё плохо! Мне везло пятнадцать лет на многих гранях этого мира, но, наверное, рано или поздно везение кончается…»