Юный, высокий, любующийся своей чёткой походкой и умением командовать офицер ведёт роту таких же юных и таких же любующихся своей силой и своим умением ходить и драться молодых людей. Это советские солдаты, сыны Москвы, её питомцы, защитники её, защитники Отечества, творцы его славы. Сейчас всё их внимание направлено на песню, так же как спустя несколько дней или часов оно будет направлено на битву.
"Не похоже, чтоб они чётко видели образ улицы или лица прохожих. Напряжение их нервной системы перешло известный предел, исчезла улица, лица людей, музыкальные ноты слились, сознание расплавилось в песне — песне, воспевающей их Отчизну, их славу, их оружие, — и отдельные элементы ощущений растворились в море русской песни, в море русской славы! …Они поют тебя, Москва, они поют тебя, Родина, они поют тебя, Победа!.. Они идут на бой ради твоего будущего, ради будущего всего человечества, ради чеха, поляка, француза, американца — ради всех тех, кто жаждет свободы и процветания всех положительных сил земли!" — думает Власов.
— Да не Пётр ли это Игнатьевич! — раздается ровный, превосходно отточенный голос, совершенно не согласующийся с выражением лица, которое радо-радёшенько. Впрочем, это с профессором, особенно в волнующие дни войны, случается нередко.
— Он самый.
— А у меня для вас письмо. Я всё, всё сразу скажу, не извольте удивлённо пятиться. От брата! Ивана Игнатьевича! Очень всё просто. Написал мне повторно, так как письмо на ваш новый адрес, по-видимому, затерялось. Жив, здоров. Письмо на квартире. Мой помощник вручит его вам. Кстати, поезд из Саратова, если, конечно, не запоздает, прибывает через три часа. А я, извините, не совсем радушно, иду. Предписана прогулка.
Профессор Мускусный уходит.
Почтенный, знаменитый профессор вышел рано утром. Перед тем, как пойти на лекцию, и даже перед тем, как позавтракать, он должен ради здоровья, которое ему предписано беречь, должен совершить большую двухчасовую прогулку. Он идёт по маршруту, раз и навсегда выбранному. И вот ему нужно пересечь улицу. А по улице как раз против него идёт эта поющая рота молодых и крепконогих солдат.
Профессор ждёт. Он слушает песню. Сначала она мелькает в нём подобно этим розовато-золотистым облачкам, которые проносятся там, наверху, утренним ветром и поглощаются бездонным небесным пространством. Но постепенно песня сгущается внутри него, наполняет всё его тело, и тело крепчает, выпрямляется, как бы приобретая крылья. Он снимает шляпу и так стоит, устремив строгий взор на улицу, в лица этих солдат.