Потом попробовали из карабина. Ну, тут Педро оказался на уровне. Потом почистил оружие, смазал, зарядил и двинулся дальше. Уже звон в ушах стоял от стрельбы. Только вышел - от реки гудок. Пора.
Рефрижератор поставили на палубу, сняв его с железнодорожной платформы краном. Потом закрепили, дали гудок и отчалили. Тяжелые плицы зашлепали по воде, и пароходик выбрался на фарватер. Педро подтаскивал дрова из поленницы на баке. Топка гудела, пар свистел, бронзовые шатуны вращали огромные колеса, а наверху у пулемета дежурил сигнальщик. Мимо скользили приветливые берега, то лесистые, то песчаные, то низменные и равнинные, то холмистые.
Часов через восемь Педро отправили спать. Когда он проснулся, начинало смеркаться. Снова настала его вахта, и он принялся за дрова. Вскоре миновали перекат, и, глядя на поднятую колесами со дна муть, Педро понял, что плавать по этой реке на судах с винтом было бы опрометчиво.
Останавливались трижды. Сгружали ящики и тюки, грузили мешки и корзины. Принимали и высаживали пассажиров. Своеобразный уклад жизни этих людей стал настолько уже привычен Педро, что он и не думал удивляться, когда на берегу оставались те, кого он считал членами команды. Или наоборот, новый пассажир принимался носить дрова, стряпать обед или промерять глубину. Или становился на вахту у пулемета на крыше рубки. И все, мужчины и женщины, отсыпались в одном кубрике.
Часов через двадцать после рассвета характер местности изменился. Русло расширилось и течение замедлилось. Здесь произвели загрузку дров, и пошли дальше. То, что простиралось вокруг, соответствовало представлению Педро о смысле слова "плавни". Кругом острова и островки, все низменные, болотистые, заросшие кустарником и высокой травой. И камыши, камыши, камыши...
Множество мелей заставляли петлять, делать промеры глубин, а иногда и возвращаться назад, чтобы поискать путь в другой протоке. Из воды то и дело показывались спины каких-то существ, то ли рыб, то ли пресмыкающихся. Встречались очень крупные экземпляры. На носу и на корме смонтировали дополнительные пулеметы и теперь у них дежурили шестеро, по паре человек у каждого. Но местные твари довольно долго оставались безучастными к мирно идущему пароходу. Дозорный с крыши рубки доложил, что видит Устьхабиб, когда его напарник прошил длинной очередью воду справа по борту. К нему присоединились пулеметчики с носа и кормы, и вода вспенилась от врезающихся в нее пуль. Наверное, достали. Поскольку ничего не произошло. И только немного погодя далеко за кормой всплыло кверху светлым брюхом узкое тело метров двадцати в длину.