— Нет, нет… думаю я знаю какой дорогой пойти. Спасибо. Я уже повернулась чтобы уйти, но остановилась: — Кириакос… ты… ты счастлив?
Этот вопрос от человека почти вдвое моложе него самого, удивил его. А я была удивлена, что он ответил: — Счастлив ли? Ну… в общем-то да. У меня хорошая жизнь. Лучше чем у многих. На самом деле очень даже хорошая. Иногда я думаю…
У меня перехватило дыхание. — Думаешь, что?
— Ничего. — сказал он, одаривая меня своей хорошей улыбкой. — Ерунда. Да, Лета. Я счастлив. Почему тебя это интересует?
— Просто глупости, — пробормотала я. — А ты уверен, что не помнишь меня?
Я получила свой ответ прежде чем сказала это. Нет. Эти глаза никогда до этого не смотрели на меня. Я была просто странной, проходящей мимо девушкой. Никем.
— Мне очень жаль, я не помню, — он подмигнул, — Но я буду помнить тебя.
Так или иначе, я сомневалась в этом. Оставляя его, я чувствовала как разрывается мое сердце. Действительно, мое сердце постоянно разбивалось. Можно подумать, что это может случиться только один раз. Это было то, чего я хотела. На что я поставила свою вечность. Кириакос был счастлив. Я спасла его и должна быть счастлива в ответ. Тем не менее, я чувствовала себя несчастнее, чем когда я стала суккубом. В тот момент я решила, что больше никогда не буду использовать форму Леты и ее имя. Я также хотела стереть ее из своей памяти…
— С тобой так просто, — прошипел онейрид.
Я решила, что это был Второй. Я вернулась в коробку.
— Нам даже не нужны ворота из слоновой кости.
Я была так поражена воспоминаниями о Кириакосе, правдой о том, что в действительности значит быть стертым из чьей-то жизни, что была склона согласиться со Вторым. Затем во мне зародился крошечный проблеск надежды. Я внимательно рассмотрела обоих онейридов.
— Что было в другом сне? — спросила я. — Перед этим о моем муже? Почему вы не позволили ему закончиться?
— Это был конец, — сказал Первый. Его голубые-голубые глаза были такими же, ничего не показывающими.
— Не конец, — доказывала я. — Вы его порезали. Но получилось не так как вы планировали, так ведь? Мои друзья узнали что-то от Данте, что-то такое, что вы не хотели чтобы они узнали.
— Они ничего не нашли, ответил второй. — Это была ложь. Мы дали тебе ложную надежду, надежду, которая разлетится в прах, когда ты будешь тратить свою вечность здесь.
— Вы врете, — сказала я. Искра, вспыхнувшая во мне разгорелась чуть сильнее. — Этот сон был правдой.
Первый присоединился к опровержению: — Единственная правда — это то, что ты не можешь ощутить разницу. И что нет никакой надежды.