– К бою он привык, служивый, вот и спешит. А как ты, тоже все воюешь, солдат?
– Воюю и с боя к вам пришел в Тулу – из боя морского. Про Гангут слышали в Туле?
– Слышали, да не столь явственно. Рассказывай по порядку.
– Расскажу, всемилостивейший государь мой стольник… Было то, почитай, больше месяца назад; Гангут тот – каменный нос в холодном море. Финляндия вся, почитай, вся русскими войсками занята, и генерал-адмирал Апраксин на галерах с тысячами войск шел. А на галерах наших солдаты гребли, и я греб со всеми, и встретили мы шведский флот у Гангута. У шведов кораблей линейных полтора десятка и галеры есть, а нам датчане помощи не дают; для них время сыплется, как мука, а для нас оно кровью каплет. Умыслили шведы окружить нас и прижать в тесноте к скалам. Мы уж думали галеры через каменный нос перетянуть – и начали уже дороги стлать жердями да бревнами, но тут услышали сильную пальбу, и пошел слух, что приближаются новые корабли.
– Приперли, значит! – сказал стольник.
– Нас не припрешь! – ответил солдат. – За тем каменным носом было затишно, и пошли мы на галерах вдоль берега, а шведский флот парусный стоял без ветра. Мы прошли сквозь шведов, как огонь сквозь дрова; только тем и спаслись, стольник, что борты у нас низкие – галера к воде жмется, а фрегаты в нас бить во всю мочь не могут, друг друга побить боятся… И шли мы, государь мой, через огонь и дым и окружили шведов своими галерами. Сказали мы врагу, чтобы он сдался, а он учинил великую канонаду. Свалились мы с линейными кораблями в абордажный бой. Было нам, стольник, тяжко, потому что у галер борт низкий, а у фрегатов высокий; от неприятельских пушек не то что ядрами и картечью, но и духом пороховым наших разрывало. Лезли мы, стольник, на борта и взяли шведский флот и адмирала ихнего взяли живьем. А царь вернулся в тот новостроенный город Питер и приказал спустить пехотинцев с галер. Пошел я, нижайший, со своей командой по делам и вот пришел в Тулу и буду строить, потому что размахались мы очень и страшного нам уже в мире нет, а если чего глаза боятся, то руки сделать сумеют.
– А меня ты не боишься?
– Не гораздо, стольник. Ты сам царя боишься и меня до времени побережешь.
– Ну ладно, строй свою снасть. Жалую я тебя за твою сказку рублем собственных денег, чтобы не было у тебя никакой нужды, пока строишь.
в которой рассказывается о работе и о спорах.
Батищев жил в Туле на заводской стороне, в доме оружейника Леонтьева. Здесь он сам на себя стряпал, помогал хозяйке в работе, рубил вместе с нею капусту и пел над корытом озорные солдатские песни. Познакомился с леонтьевской дочкой, той самой девушкой, которую увидал у плотины в первый день. Звали девушку Таней. Батищев видел ее редко: бывал он или на заводе, или сидел неотрывно в горнице и делал модели своих станков.