— Я это знаю и не сержусь на нее. Но вы сами видите, что она считает себя виноватой. Когда вы остались на рынке одна, она удивилась, что я так тревожусь из-за вас. Она уверяла меня, что вы найдете дорогу обратно.
— Мистер Рашид…
— Как вам пришло в голову выйти из квартиры и подвергнуть Асмахан такой опасности?
— Я подумала, что ничего не случится. Вы же говорили, что я в безопасности…
— Вчера вечером я говорил, что мы пока не будем выходить из этой квартиры. Вы забыли, что произошло с Джоном Тредвеллом?
— Одну минутку! — Я вдруг разозлилась. — Я же извинилась. Мне не нравится, что вы меня отчитываете. Сколько же раз мне извиняться! Я сожалею о случившемся. Я знаю, вы волновались за Асмахан, и вы правы — мне не следовало брать ее с собой. Я ужасно переживаю случившееся! Мне и так плохо. Хватит меня отчитывать! Я устала!
Мои слова повисли в воздухе…
— Больше такое не повторится, — пробормотала я. Ахмед Рашид по-прежнему стоял передо мной и не сводил с меня глаз.
Я последний раз извинилась, в моем голосе прозвучала горечь.
К моему удивлению, Ахмед тяжело вздохнул и тихо сказал:
— Я волновался за вас.
Где-то далеко, сквозь бледно-лиловый закат, поверх крыш плыл заунывный голос муэдзина. Звук проникал сквозь ставни и струился по комнате, как бы ненавязчиво напоминая, кто мы и где. Доносился приглушенный шум улиц, звук арабской музыки едва пробивался сквозь стены. В комнате стало совсем темно, я невольно поежилась.
Не знаю, как долго мы с Ахмедом стояли, глядя друг на друга. Когда голос Асмахан нарушил тишину, я отвела глаза. Загорелся свет, Асмахан торопливо прошла мимо нас и скрылась на кухне. Я смотрела ей вслед и чувствовала тяжелый взгляд Ахмеда.
— Простите меня, — тихо сказал он. — Я не имею права так сердиться на вас.
Я обернулась.
— Вы можете поступать, как вам угодно, — добавил он.
— Мне не следовало впутывать в это Асмахан. Извините. И… спасибо, что спасли меня. Боже, как глупо все вышло.
Похоже, еще какая-то мысль не давала ему покоя, но он передумал и решил присоединиться к Асмахан.
Я немного походила по комнате, пытаясь успокоиться. Болела рука, каблуки туфель были ободраны — на них наступали во время толчеи. Я потирала больные места и мысленно возвращалась к тому, что со мной произошло.
Асмахан и Ахмед тихо вернулись в комнату, поставили на столик чашки, пирожное и молча сели. Разливая чай, Асмахан краем глаза посматривала на меня.
— Мисс Харрис, — заговорил Ахмед, сидевший на диване рядом со мной. — Скажите, на базаре никто не вызвал у вас подозрений? Я хотел спросить, не показалось ли вам, что кто-то следит за вами?