Он внимал своим чувствам, слушал ее ровное дыхание, еще не до конца осознав, что среди людей, населяющих Рок, существует особый, безошибочный критерий оценки, — почти все они умели воспринимать ментальный настрой собеседника, и для Флоры встреча с Иваном стала не только спасением от смерти, но и настоящим чудом, которого не ждала ее душа.
Тот, кто хорошо знал Шодан, был бы сейчас удивлен, заметив легкую, едва уловимую улыбку, скользящую по ее губам, — она улыбалась во сне, — та самая холодная, желанная для многих, но презрительно-недоступная Флора, рано познавшая циничные развлечения, которыми жил город.
Она привыкла к холоду смертной скуки, серости будней, маскам, неумело скрывающим под собой истинную сущность окружающих, а тут… она впервые почувствовала настоящее человеческое тепло, открытое, щедрое, пусть суровое, но такое манящее, словно она вдруг стала мотыльком, но свет свечи не обжег ее, а согрел…
Он Настоящий. — Именно так, с большой буквы думала она, засыпая, чувствуя, что жива, и в ее жизни теперь многое измениться… к лучшему, как робко надеялась непреклонная Шодан.
* * *
Проснувшись Флора несколько минут смотрела в лазурь полуденных небес, пока легкое беспокойство не закралось в душу: она ощущала Ивана, но как-то далеко, смутно…
Не хотелось возвращаться в реальность, терять ласковый свет небес, безмятежность пробуждения, но машинальные привычки мгновенно взяли свое, она рывком села, огляделась по сторонам и только заметив Таманцева, облегченно вздохнула.
Что случилось со мной?
Почему он вдруг стал так важен, так близок? — Вопросы не на шутку встревожили обычно сдержанную, скрытную Шодан, не открывавшую своей души кому попало, и не имевшей привычки занимать значительное место в жизни других людей.
Буквально все вдруг пошло в разрез с жизненными принципами, что вырабатывались десятилетиями, под воздействием холодной эмосферы города, его жителей.
Флора не могла сказать, что вдруг, в одночасье стала другой, но внутри, несомненно, что-то изменилось, словно ее настигла вторая волна мутации, но на сей раз не физической, а моральной.
Сутки назад она испытала ужас агонии, потом — неописуемое облегчение возвращения в мир, была потрясена и одновременно — очарована теплом, открытостью души своего спасителя.
Поводов к спонтанным изменениям внутреннего мира более чем достаточно, Шодан по жизни была импульсивной натурой, но все же не настолько, чтобы стать так остро зависимой от другого человека.
А зависимость ли я ощущаю?
Флора часто задавала себе прямые внутренние вопросы и старалась максимально честно отвечать на них, но на этот раз остереглась с выводами.