— Да нам ещё и своего раненого тащить…
Следовательно, скорость передвижения у нас будет низкой — далеко уйти не успеем. Давай, фриц, давай — думай! Тебе такую морковку перед носом повесили, совсем слепым надо быть, чтобы этого не понять!
Обер-лейтенант поднимает голову.
— Ну… я мог бы попробовать… ходить-то мне ничто не мешает…
— Да до ближайшего жилья отсюда километров тридцать! По лесу, смею заметить! Не сами ногу подвернете, так медведь какой-нибудь вас заест.
Немец бледнеет.
— Хотя… — чешу в затылке. — Сейчас глубокая осень, зверь сытый… может и не напасть.
— Я бы всё-таки рискнул, герр оберст. Километра три-четыре я пройду достаточно быстро, а там… там посмотрим.
— Три-четыре?
— Просто эту дорогу я запомнил хорошо, а дальше попробую найти наш след.
То есть, через четыре километра вас кто-то будет завтра ожидать…
— Ну… возможно, обер-лейтенант, возможно… а как долго вы здесь?
— Второй день, герр оберст.
То есть засаду выставили вчера и завтра снимут. Что должно произойти за это время?
— Вас просто отправили в лес на три дня? Зачем?
— Очевидно, герр оберст, для того, чтобы перехватить вот этих двух человек.
— В лесу? — удивленно поднимаю бровь. — Или ваша засада — не единственная?
— Так точно, герр оберст. Есть и другие, но я не знаю их расположения. Нас инструктировали индивидуально.
— Кто?
— Гауптман Хорст, наш начальник.
— Начальник чего?
Ройзман сказал начальник, а не командир. В устах немца такие оговорки невозможны. Если он сказал именно так, то неведомый гауптман занимает должность… чего? То, что это не простой ротный — очевидно.
— Берлинской школы снайперов вермахта.
— А… так это винтовка его заместителя?
— Да, герр оберст.
— А вы в этой школе кем трудились?
— Инструктором. Уже год.
Интересно девки пляшут… Про эту школу я когда-то читал. Те еще волки были. Мастера — с какого боку ни посмотреть. И вот этих спецов кидают в лес глухой ловить двоих связных? Нехилые тут, однако, ставки! Не врет капитан — тут всё серьёзно…
— И сколько же вас тут? Всю школу прислали?
— Десять человек. Было…
И пятерых из них я уже приговорил… считая этого. Можно сказать — уязвил фрицев до печёнок.
— Ладно, обер-лейтенант, попробую… Не хочу брать грех на душу. Я оставлю вам винтовку вашего напарника. Без патронов. Ваши консервы. Если повезёт — выйдите к своим. Если нет… — развожу руками. — Моя совесть будет чиста.
Немец каким-то судорожным движением поджимает ноги.
— Я… благодарю вас, герр оберст! Спасибо!
— Не за что, Ройзман. Вот выйдете к своим — тогда и будете благодарить. А пока — ждите здесь. Винтовка будет лежать на вашей прежней позиции, её оттуда никто и не забирал. Вот только патроны из неё я вытащу. Когда уйдёт часовой — можете встать и уходить. Ещё не стемнело, и вы ещё успеете пройти какое-то расстояние. Легче будет идти утром. И… без глупостей, обер-лейтенант!