Специалисты нашли на кинжале, возле рукоятки, следы засохшей крови.
- Ну что, — Сахаров задумчиво почесал переносицу, — Тальма надо освобождать?
- Нет! — Надеждин даже вскочил. — Я твердо убежден в виновности арестованного. Что из того, что кинжал подбросили, когда Тальма–младший сидит в тюрьме? Сопоставьте два факта: Коробов пришел с «повинной» в тот день, когда полковник Тальма находился проездом в Москве. Теперь, когда полковник в Пензе подбрасывают нам этот кинжал. Тем более что мальчишка Юкин показал: «Кинжал потерял (а я скажу — бросил!) военный человек, ехавший в коляске».
ПРИГОВОР СУРОВЫЙ. НО СПРАВЕДЛИВЫЙ?
Суд проходил с 20 по 25 сентября 1895 года.
На основании материалов предварительного следствия дворянин Александр Леопольдович Тальма, 1870 года рождения, женатый, имеющий двоих детей, был предан пензенскому окружному суду с участием присяжных заседателей. Он обвинялся в том, что с «заранее обдуманным намерением убить П. Г. Болдыреву, с целью воспользоваться ее деньгами, нанес сначала служанке А. Савиновой, а потом Болдыревой смертельные раны и с целью скрыть следы преступления облил трупы керосином и поджег их».
Язык суконный, а обвинения грозные!
На суде Тальма виновным себя не признал. Обвинитель — прокурор московской судебной палаты М. Ф. Громницкий изложил все данные к обвинению Тальма — в своей основе читателю они известны.
Пришлось Громницкому отвечать и на трудный вопрос: «По какой причине Иван Коробов явился в московскую полицию с повинной?»
- Коробов — душевнобольной, — утверждал маститый обвинитель. — Да, это больной человек, решивший покончить с собой. Он шел в Сретенскую часть, быть может, уже приняв яд, жаждя прежде всего покоя. Своего угла нет… Вот он и отправился в ближайшую полицейскую часть. Назваться пьяным он побоялся, с пьяными обращаются грубо… Сказаться больным — пожалуй, провозили бы по Москве, измучили. Назвавшись преступником, он мог рассчитывать на внимательный прием. Он знал, что будет дорогим гостем, его будут беречь. Выбрал преступление — убийство Болдыревой, потому что разделял панику после этого события…
Доводы (как и вся речь обвинителя) не очень убедительны.
Прокурор, заканчивая часовую речь, гневно взмахивал рукой:
- Я знаю, что доказательства вины господина Тальма немногочисленны, но они незыблемы. Защитники будут их уничтожать, и пусть: они построены на твердых, непререкаемых основаниях.
Один из двух адвокатов — присяжный поверенный Грушевский пытался убедить суд, что отношения подсудимого и Болдыревой были таковы, что не допускали возможности убийства.