Или вот еще:
«Эмерсон[35] понятен! „В тот момент, когда мы с кем-то встречаемся, каждый становится частью“. В этом состоит моя проблема. Я на одну четверть тот, кем должен быть. Может быть, даже на одну восьмую. „Голоса, которые мы слышим в одиночестве, затихают и становятся неразличимы, когда мы вступаем в мир“. Именно моя трудность — я не слышу себя самого. Он также говорит: „В мире легко жить согласно убеждениям мира; в уединении легко жить согласно своим убеждениям; но велик тот, кто среди толпы способен с безмятежностью сохранять независимость одиночества“. Я этого не умею».
Во время второго прочтения я наткнулся на цитату, которая настолько пугающе била в цель, что я воскликнул: «Ага!», чего не делал ни до, ни после. Вот это место, на странице 101:
Паскаль отмечает, что во время Французской революции опустели все сумасшедшие дома. Их обитатели обрели смысл жизни.
Я закрыл тетрадь, подошел к окну и посмотрел на переплетение крыш и улиц и очертания города на фоне неба, затем поднял глаза на небеса и начал следить за их танцем. У меня было такое ощущение, что в теле появился новый, свежий источник силы. Впервые в жизни я точно знал, что мне следует делать.
Я сел в автобус, доехал до нужной остановки и по петляющей среди стоящих немалых денег зарослей папоротника тропинке вышел к фасаду сложенного из песчаника дома Эдди. Нажал на кнопку звонка и ничего не услышал. Должно быть, Эдди прилично зарабатывал на своих стрип-клубах: только богатые люди могут позволить себе роскошь подобной изоляции: тишина зависит от толщины двери, и чем больше у человека денег, тем солиднее дверь. Таков мир. Бедные получают что потоньше, богатые — что потолще.
Открывая дверь, Эдди укладывал свои редкие волосы, и гель крупными каплями падал с расчески. Я вдохнул его запах и перешел прямо к делу:
— Почему ты был всегда так добр к моему отцу?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты предлагал ему деньги, помощь, хорошее отношение. Ради чего? Отец сказал, это началось в тот самый день, как вы познакомились в Париже.
— Он так сказал?
— Да.
— Тогда я не понимаю, что ты хочешь узнать?
— Что стоит за твоей щедростью?
Эдди посерьезнел, перестал причесываться и замялся, подыскивая нужные слова.
— Отвечая на этот вопрос, ответь еще вот на такой: почему ты постоянно нас фотографируешь? Чего ты хочешь от нас?
— Ничего не хочу.
— Значит, это просто дружба?
— Разумеется!
— Следовательно, ты способен дать нам миллион долларов.
— Это слишком много.
— А сколько?
— Не знаю, что-нибудь около шестой части.
— Сколько это составит?
— Не знаю.