— А какова роль Эдди?
— Эдди начал работать на меня с самого начала. Я хотел напасть на твой след, Марти, но ты уже уехал из Австралии. Поэтому самое лучшее, что я мог придумать, это поместить Эдди поблизости от Кэролайн. Ее адрес я знал из письма, которое она прислала мне в тюрьму. Эдди снял рядом с ней комнату и стал ждать, когда ты объявишься.
— Почему ты был так уверен, что я приеду повидаться с Кэролайн?
— Я вовсе не был уверен, но, как видишь, оказался прав.
— А почему ты не разрешил Эдди просто сообщить мне, что ты жив?
— К тому времени я понял, что и без того причинил тебе достаточно хлопот. Ты старался мне помочь, наверное, считал, что я не замечаю, но я видел, что ты смертельно за меня волнуешься. И решил, что с тебя довольно.
— Это ты приказал Эдди, чтобы он сделал Кэролайн миллионершей?
— Разумеется. — Терри повернулся к Кэролайн: — Когда я узнал о смерти твоего сына, я очень сильно расстроился.
— Продолжай, — поторопил его отец.
— Я приказал Эдди следить за тобой. А когда он сообщил мне, что ты познакомился с какой-то ненормальной дамой и она от тебя забеременела, но у тебя совершенно нет денег, я дал указание ссудить тебя некоторой суммой. Но ты не взял. Я не знал, как тебе помочь, поэтому предоставил работу. К сожалению, время было неспокойным, и ты угодил прямиком на войну между бандами. Я не мог предвидеть, что твоя свихнувшаяся подружка спрыгнет на баржу и взорвется вместе с ней. Странный способ покончить с собой. Извини, Джаспер.
— Продолжай.
— Когда ты повез Джаспера в Австралию, я отправил Эдди за тобой. Он приезжал ко мне с какими-то бредовыми отчетами. И я снова предоставил тебе работу. Ты управлял одним из моих стрип-клубов, устроил в нем погром и попал в больницу. Я дал тебе немного бабок, чтобы ты построил свой лабиринт. Затем ты поставил на уши всю Австралию своими безумными идеями, и вот мы встретились. Все шло к тому, чтобы мы воссоединились.
Отец слушал рассказ брата, а мне казалось, я вижу не его, а голливудскую декорацию — стоит обойти кругом, и станет ясно, что он толщиною в дюйм.
— Когда я сидел в тюремной камере и был на волосок от смерти, — продолжал Терри, — мне стало очевидно, что все мои усилия вернуть этику в спорт совершенно бессмысленны. Я понял, если не принимать в расчет несчастный случай, моя жизнь могла бы продлиться восемьдесят или девяносто лет. Я разозлился на себя, сильно разозлился. Старался понять, для чего я все это сделал? О чем думал? И осознал, что хотел оставить на свете свой след, чтобы, когда я уйду, все равно как бы все еще присутствовал здесь. Все подытоживалось дурацкими словами «как бы». И знаешь, что я решил на пороге смерти? Что мне отнюдь не на все наплевать. Я больше не собирался возводить памятник самому себе. У меня случилось прозрение. С тобой бывало подобное? Это потрясающе! Вот в чем оно заключалось: я понял, что убил себя, потому что стремился жить вечно. Погубил жизнь из-за какого-то дурацкого… как бы выразиться…