— Что же мне делать? — чуть не плакала она, вышагивая взад и вперед.
Я оказался в затруднительной ситуации. Я хотел ее сам. Хотел, чтобы брат был счастлив. Чтобы он был в безопасности, порвал с преступниками. И чтобы его освободили. Но больше всего хотел для себя ее.
— Напиши ему и объяви ультиматум, — с трепетом посоветовал я Кэролайн, толком не понимая, кому на руку мои слова. Это было мое первое конкретное предложение, и она за него тут же ухватилась.
— Что ты имеешь в виду? Предложить ему выбор между мной и преступлением?
Любовь — могучая штука, я в этом не сомневался. Но и пагубное пристрастие тоже. Я поставил на то, что пристрастие Терри к преступлению сильнее его любви к Кэролайн. Это было жестокое, циничное пари с самим собой, и я не рассчитывал выиграть.
Благодаря тому, что я провел столько времени в доме Кэролайн, Лайонел Поттс стал единственным союзником нашей семьи. Пытаясь добиться освобождения моего брата, он от нашего имени обзвонил множество юридических организаций, а когда это не принесло результатов, через помощника самого известного в Сиднее психиатра договорился, чтобы светило подъехал в клинику и немного потрепался с Терри. Кстати, это выражение психиатров: они встречаются с пациентами в неформальной одежде и «треплются» как закадычные друзья. Психиатр, мужчина среднего возраста с дряблым, усталым лицом, нашел время заглянуть к нам и рассказать, что ему удалось обнаружить. Мы пили чай в гостиной, и он говорил, что открылось под покровами внешности пациента:
— С Терри мне было легко, легче, чем со многими другими. И не обязательно благодаря его самосознанию, которое, если честно, не представляет собой ничего особенного, но потому, что он был откровенен и без уверток отвечал на все мои вопросы. Он самый прямодушный пациент, с каким мне приходилось иметь дело. Должен заметить, вы провели огромную работу, воспитав по-настоящему честного и открытого человека.
— Следовательно, он здоров и не сошел с ума? — спросил отец.
— Вы меня неправильно поняли, — ответил психиатр. — Парень полностью ку-ку. Но при этом открыт другим.
— Мы сами не склонны к насилию, — продолжал отец. — И все это представляет для нас сплошную загадку.
— Человеческая жизнь не являет собой загадки. Поверьте, даже в самом на первый взгляд неорганизованном черепе присутствует определенное устройство и порядок. У меня сложилось впечатление, что два события в жизни Терри сформировали его более, чем все остальное. Первое: я бы ни за что не поверил, если бы полностью не доверял его правдивости. — Врач подался вперед и заговорил почти шепотом: — Он в самом деле провел первые четыре года своей жизни водной спальне с коматозным мальчиком?