Наконец были завязаны последние бантики, закреплено все, чему не полагалось распахнуться или развязаться, и хатун повернулась к зеркалу, которое показало ее в полный рост. Всегда насмешливые глаза Великой хатун придирчиво оглядели изображение, но изъянов не нашли, она была хороша.
Глядя на себя, Огуль-Гаймиш почему-то вспомнила, что свекровь, Великая хатун Туракина, мать Гуюка, почти в любое время года носила меховые шапки. Красивые полные губы Огуль насмешливо дрогнули, конечно, в меховой шапке не так заметно, что волос-то уже не осталось. У тетки Гуюка Сорхахтани вон тоже стержень бохтага становится с каждым годом все тоньше. Хоть бы сообразила конский волос туда подбивать, что ли. Но Сорхахтани-беги считала такие уловки недостойными умной женщины.
Пока служанки раскладывали на плечах полосы бохтага и поправляли последние складки халата, Огуль-Гаймиш размышляла над тем, что хатун должна быть и умной, и красивой, одно другому не мешает. Говорят, Оэлун, мать Потрясателя Вселенной, была именно такой и сил для этого не жалела. Саму Огуль-Гаймиш считают глупенькой, а она столь хитра, что не отрицает этого. Пусть думают так, против глупой женщины не станут замышлять плохого, а она тем временем будет делать то, что ей нужно.
Все считают, что это стараниями Туракины ее сына Гуюка подняли на белой кошме, назвав Великим ханом. Огуль-Гаймиш усмехнулась: пусть думают. Неужели непонятно, что вдове Угедея Туракине вовсе не хотелось отдавать власть даже собственному сыну? Как же, позволила бы она это, если бы невестка исподволь, тихонько, каждую ночь не шептала на ухо мужу, что пора… пора… пора… А еще так же тихонько и незаметно связывалась с одним за другим чингисидами, находя способы убедить в превосходстве не Ширамуна, а Гуюка, убедить, что следует пойти против воли Великого хана Угедея и поднять на белой кошме не племянника умершего хана, а его сына… Чингисиды назвали Великим ханом Гуюка, Ширамуну пришлось бежать в Китай, он, конечно, выжидает свой час, но Огуль-Гаймиш знает о каждом шаге соперника и не позволит ему зайти слишком далеко.
Пусть думают, что все в империи делается помимо ее воли, что она сама вечно якшается с шаманами и ворожеями, пусть. Тех, о ком так думают, не опасаются. Только бы Гуюк слушал ее мудрые советы, данные вскользь. Она даже советовать мужу научилась так, чтобы слова не выглядели ни наставлениями, ни даже подсказкой. Гуюку казалось, что это он сам додумался, сам сообразил. Умная жена так и делает…
Был еще Бату-хан, хитрый, умный, решительный. Этого соперника Огуль-Гаймиш уважала, хотя они и были по разные стороны белой кошмы. Договорившись с Бату, Гуюк стал бы сильнее всех, сильнее даже Потрясателя Вселенной. Подумав так, хатун осторожно оглянулась, словно кто-то мог подслушать ее мысли. Но при жизни Чингисхана Монголия не была столь велика, это его внуки захватили столько земель и поставили на колени столькие народы.