Нет, резать бегущих детей я бы, конечно, не стал. И от летучего крейсера он спас бы навряд. Но главные сюрпризы — теперь никто не сомневался — впереди.
Небо было по-прежнему серым, но я вычислил, где солнце, и получилось, что двигаться нам предстояло ровнёхонько туда, откуда примчались бегущие.
Ну и нехай, туда так туда. По коням, ребятишки!..
И даже несмотря на ва-банк — бросить поклажу я не отважился. Мы собрали истоптанные одеяла, выжали, насколько удалось, я закинул их на плечи, Тимур подхватил рюкзачок, и мы пошли. Краем просеки…
Этот день не принёс избавления. Но не принёс и новых угроз. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь — глупости: быстро привыкаешь ко всякому! Выбирать легко, когда есть выбор. У нас его не было. Если не считать права лечь, сложить ручки и смиренно дожидаться, чем же всё это кончится. Желающих лечь не наблюдалось, и мы шли, пока я снова не объявил остановки и снова уже на ночлег. Бивак разбили на пригорке с толстенной же сосной: на случай очередного потопа, налёта, набега…
Солнце так и не выглянуло. Одеяла, разумеется, не просохли, и мы разложили их до утра на траве. А вот костёр я нынче санкционировал. Набрали шишек посуше, и вскоре они, к общему восторгу, занялись.
Сегодня без костра было нельзя: обувь промокла. И спички, между прочим, тоже (хорошая всё же штука зажигалка). К тому же огонь прибавил успевшего покинуть нас чувства дома. Наконец, мы пекли на нём грибы — есть-то хотелось уже и Лёльке, а они действительно подоспели. И ребятки мои тут же, в нескольких шагах, насобирали кучку опят, что ли, и валуёв, я никогда в грибах не разбирался, но девонька поклялась, что не отравимся. И мы нанизывали их на прутики, подолгу калили над огнём и неспешно жевали — хрустящие и невкусные…
Потом я назначил проштрафившегося Тимку дежурить первым, пригрозив убить, если ещё раз уснёт на посту, а мы с Лёлькой улеглись. Засыпая, она заплакала.
Я пытался утешить и сюсюкал чего-то про родителей, которые — тут и сомнений быть не может! — вот так же слоняются где-то и тоже никак не могут уснуть, переживая за нас. Она понемногу угомонилась, а с меня сон слетел, как не было, и я прогнал Тимку отдыхать и разбудил его уже когда совсем забрезжило.
Всю ночь я продумал о своих. Меня в первый раз осенило: катаклизм мог накрыть не одних нас, запертых теперь в ненормальном лесу, а — всех и везде. Ведь набралось же откуда-то столько потерянных детей?
И, если вам интересно — глаза мои половину той ночи тоже были на мокром месте…
День следующий прошёл ещё скучней.
Двигались мы гораздо медленнее, чем накануне: пришло время думать о пропитании. Договориться с мозгами можно, с желудками — нет. И, набредая на ягодные поляны, мы проводили на них чуть не по часу.