Какой, в караганду, круасан? — ты орудие вон ладь!
И я с болью в пересохшем горле сглотнул наваждение и продолжил ладить.
Мысль шла на шаг впереди: тетива…
На неё сгодилась бы толстая леска. Или, например, струна. Или тонкий шнурок. Очень крепкий и очень длинный шнурок. У меня не было никакого. Да и струн с леской тоже.
Ваши предложения, товарищ Кулибин?
Рукав от рубашки оторвать и — на лоскуты!
Отлично. И чего?.. Нет уж: лучше штанину на нитки распустить, и из них уже сварганить бечёвку, ес?
Ес. Вот только никогда я штанин на нитки не дербанил, сколько на это сил и времени уйдёт, не представлял, да к тому же сильно сомневался, что из полученного мочала смогу смастерить что-нибудь мало-мальски прочное…
Хорошо было в детстве: пошёл в сарай и всё нашёл.
А ты без сарая попробуй! С сараем-то и дурак…
Теперь я здорово пожалел, что не распотрошил Валюшкиной машины. Что-то-нибудь оттуда, а пригодилось бы. Не сейчас, так потом…
Тихо, мечтатель! Ша. Если бы да кабы кончились. Думай. Соображай. Изобретай, наконец…
— Лёля, — окликнул я задремавшую девоньку, — Лё-оль? Поживёшь какое-то время без хвоста?
Тим ядовито хмыкнул.
— До свадьбы отрастёт, — отшутилась Лёлька, и стянула с волос весёленькую же когда-то резинку.
Если вы никогда не стригли ребёнка при помощи перочинного ножа, вы не знаете жизни. Стрижкой это назвать трудно. Даже в сравнении со стрижкой овец (что? — вы и овец никогда не стригли? ну тогда я уж и не знаю) это выглядело чем-то средним между унижением и пыткой.
Причём для обоих. Я смахивал на сапёра, обезвреживающего ржавую военной поры мину. Или на того же Брюса, мучительно выбирающего: красный или синий? синий или красный?.. Во всяком случае, пот мне глаза заливал.
А запрокинувшая голову Лёлька старалась не шевелиться. Отчего всякое движение — и ловкое, и уж тем паче неосторожное, казалось причиняющим ей нестерпимую боль. Я понимал, что это не так, но было чувство, будто не волосы отрезаю, а уши. Она даже ойкнуть пару раз успела, пока я не наловчился сооружать в кулаке что-то вроде петли из отдельного пучка тоненьких волосёнок — «Вот так нормально? — Ага» — и перепиливал его короткими опасливыми, а потому заставляющими руку неметь от усилия рывками.
Наверное, со стороны это выглядело жутко. Тим залез ко мне в карман и вытащил сигарету (два дня назад я приватизировал курево как стратегический продукт).
— Если наконечники для стрел понадобятся, можешь у меня ногти вырвать, — усмехнулся он, ловко выпустил одно за другим три сизых кольца, сунул бычок мне в зубы, встал и поплёлся к орешнику.