После событий конца VI в. — вступления лангобардов в Италию1, а затем авар в Паннонию2 — в могучем потоке переселения народов I тысячелетия наступило относительное затишье. С 570 г. до начала VIII в. Западной Европы не коснулось ни одно серьезное нападение извне. Только Восточной Европе по-прежнему не давали покоя сменяющие друг друга потрясения: VII в., который принес Западу полную безмятежность, для Востока стал эпохой, когда, после первых разрозненных шагов, продвижение славян стало постоянным и приобрело лавинообразный характер. Это был сигнал к началу второго кризиса, которому вскоре предстояло охватить всю Европу. Этот второй кризис не так сильно повлиял на судьбы континента, как первый. За исключением славян, заселивших почти треть Европы, и, в меньшей степени, венгров, участвовавшие в нем народы не считали захват и освоение земель своей первостепенной задачей. Арабы и берберы времен первого натиска, в период после 711 г., в принципе стремились приобщить Южную Европу, вслед за Ближним Востоком и Северной Африкой, к учению ислама и подчинить ее Дамасскому халифату. Только они намеренно угрожали структурам, воссозданным после распада Римской империи, стремясь заменить их на сообщество правоверных. Другие захватчики, венгры и сарацины, участвовавшие во второй волне, думали главным образом о богатой добыче. Если они и соблазнялись какими-нибудь невозделанными землями или иногда брали в свои руки управление территориями, которые, на их взгляд, больше не приносили им достаточной прибыли, то это было лишь второстепенным делом. Теперь уже понятно, почему на последующих страницах экономическим проблемам будет уделено особое внимание: в этом приключении Запад рисковал в большей степени кошельком, нежели жизнью.
Несмотря на это Западная Европа была сильно разорена нападавшими. Если разместить на карте Европы значки, отмечающие области, обращенные в руины различными набегами времен второй волны, то чистой не останется почти ни одна страна. Побережью Германии посчастливилось избежать венгров, но у викингов стало обыкновением систематически направлять на них свои атаки. В Италии все равнины опустошили венгры, а сарацины — почти все горы; в прибрежной полосе сменяли друг друга мусульманские и скандинавские пираты, не говоря уж о славянах на склонах Адриатики. На некоторые области, например, низовья Роны, последовательно обрушились четыре лавины завоевателей: арабы, пришедшие из Испании, викинги, на короткое время закрепившиеся в Камарге, мадьяры, хлынувшие в приронский коридор, и сарацинские пираты, постоянно приглядывавшиеся к побережьям. В то время как нашествия на Византийскую империю, даже в VI в., были, в общих чертах, похожими друг на друга, исходя почти всегда из одного и того же сектора горизонта — что долгое время благоприятствовало обороне, — те, которыми займемся мы, сходятся в одну точку. Они отовсюду разом накатывают на ошеломленную Европу, которая не знает с какой стороны защищаться. Особенно ощутимой эта особенность оказывается в Галлии: в 870–900 гг., на памяти всего одного поколения, там появляются викинги, в основном с северо-запада и запада, но зачастую также с севера или юга, венгры, которые приходят либо с востока, через Рейн, либо с юго-востока, пересекая Альпы, и сарацины, наведывающиеся на средиземноморское побережье. Это наложение и совпадение объясняет то, почему, несмотря на небольшую численность нападавших и часто очень стремительный и кратковременный характер походов, потрясение было колоссальным. Но когда новые варвары утихомирились, Запад, оставшийся наедине со своими руинами, постепенно вновь обрел равновесие.