После стихов и музыки зажгли розданные студентами Бродского свечи. Их огонь разогнал мрак, но не холод огромного кафедрального собора. Вопреки календарю, в Нью-Йорке было так же холодно, как и за сорок дней до этого. В этом по-зимнему строгом воздухе раздался записанный на пленку голос Бродского:
Меня упрекали во всем, окромя погоды,
и сам я грозил себе часто суровой мздой.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны
и стану просто одной звездой.
...
И если за скорость света не ждешь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.
Не сердце, а голос последним покидал тело поэта. После стихов в соборе осталась рифмующаяся с ними тишина.
Нью-Йорк, 1996
Source URL: http://magazines.russ.ru/inostran/1997/5/genis.html
* * *
Журнальный зал | Звезда, 1997 N12 | АЛЕКСАНДР ГЕНИС
АЛЕКСАНДР ГЕНИС
БЕСЕДА ДЕСЯТАЯ: ПОЛЕ ЧУДЕС. ВИКТОР ПЕЛЕВИН
Прозаика Виктора Пелевина, чья книга рассказов "Синий фонарь" удостоилась малой Букеровской премии 93-го года, можно назвать наиболее характерным представителем собственно постсоветской словесности. Несмотря на то, что Пелевин появился на литературной арене всего несколько лет назад, его первую же крупную вещь- повесть "Омон Ра"- уже успели перевести на немецкий, французский, голландский, японский. А сейчас он выходит и в Америке, причем в одном из самых престижных издательств, в сопровождении хвалебного отзыва, где Пелевина сравнивают с самим Джозефом Хеллером, автором легендарной "Уловки-22". Такая лестная параллель оправдана не стилем, а размахом сатирических обобщений. В "Омон Ра" Пелевин разрушил фундаментальную антитезу тоталитарного общества: "слабая личность- сильное государство". Он разжаловал режим из могучей "империи зла" в жалкого импотента, который силу не проявляет, а симулирует. В посвященной "героям советского космоса" повести эту симуляцию разоблачают комические детали, вроде пошитого из бушлата скафандра, мотоциклетных очков вместо шлема или "лунохода" на велосипедном ходу. Однако коммунизм, неспособный преобразовать, как грозился, бытие, еще надеется преобразовать сознание. Об этом важном для поэтики и метафизики Пелевина аспекте в повести говорит комиссар космического городка: "Пока есть хоть одна душа, где наше дело живет и побеждает, это дело не погибнет. Ибо будет существовать целая вселенная... Достаточно даже одной чистой и честной души, чтобы наша страна вышла на первое место в мире по освоению космоса".
Чтобы ощутить стратегическую новизну прозы Пелевина, его удобно сравнить с героем предыдущей беседы Владимиром Сорокиным.