— Обязательно! — отвечает «старшой» и тихо приказывает Надежде запереть дверь в медкабинет. Ключ дважды проворачивается в двери. И окошко в медпункте маленькое и зарешечено.
— Так. И что дальше будем делать? — спрашивает прибежавший Михайлов.
— Получается так, что разбираться в происшедшем.
— Странное тут какое-то происшедшее. — Михайлов смотрит подозрительно на Надежду с кровавыми отпечатками на халате.
— Давайте-ка пойдем в более подходящее место и там будем разбираться. А что скажет наша милиция?
— Ничего не скажет — это ваши проблемы, а мы не оперативники, не следователи, не прокуроры, и не наша работа тут что-то расследовать. Мы тут вообще в гостях, — резонно отвечает маленький омоновец в берете.
Его худощавый напарник тоже тут, при этом замечаю, что он посматривает в обратную сторону, видимо непроизвольно и привычно стараясь не оставлять тыл открытым. Ну да. Можно подумать, что он простреленных не видал.
— Надежда Николаевна, что там произошло?
Сестричка странно смотрит в лицо Николаичу и вдруг начинает плакать навзрыд. Как смертельно обиженная маленькая девочка.
Это сильно поражает всех, кто успел убедиться в ее железобетонном спокойствии за последнее время.
— Знаете, мне кажется, надо бы расследование отложить до завтра, — вмешиваюсь я.
— Получается так, что у нас тут нет специалистов — и опер, и судмедэксперт в Кронштадте остались.
Михайлов задумывается.
— А с чего это вы о судмедэкспертизе заговорили? Тот, со спущенными портками, еще жив?
— В судмедэкспертизу входит как составная часть работа с живыми клиентами. И по времени даже ее больше — всякие ссадины, синяки и шишки описывать. У меня вот только один случай и был, когда одна дама другой по морде мороженой курицей залепила, — брякаю я не совсем к месту.
— Ага. Значит, один судмедэксперт у нас есть. — Хваток Михайлов, хваток, ничего не скажешь.
— Ну, я вообще-то не специалист… — мямлю, понимая, что язык мой таки все же враг мой, и не зря человек пять лет учится говорить, а потом всю оставшуюся жизнь молчать.
— Диплом есть? Есть. Курс проходили? Проходили. Экзамен сдавали?
— Сдавал…
— И на сколько?
— Ну, на «отлично»…
— Вот и прекрасно. Всего-то несколько огнестрельных ранений. Это ж не с травмами после мороженой курицы разбираться. Теперь гости. Ребята, я понимаю, что вы ни разу не следователи, но какой-никакой опыт у вас ведь есть?
— Специфический. Очень специфический, — осторожно отвечает маленький.
— Но с огнестрелом-то встречались?
— Это да… Только что здесь разбирать? Это ж не на Кеннеди покушение — стрелял один человек, из ПМ. Так она и не отрицает, и свидетели есть. Что нужно-то?