Во время заупокойной мессы в кладбищенской часовне в Веллетри я сидел рядом с юношей в зеленом пуловере с вывязанными на груди и спине оленями. Он присматривал за своим трехлетним братом. Когда он, сидя на церковной скамье неподалеку от гроба, принялся теребить свои половые органы, я представил себе, как прямо на кладбище, за одним из могильных камней я встану на колени и возьму в рот его пахнущий юношеской мочой член. Мне предназначено судьбой найти здесь, на кладбище в Валлетри, первый лепесток счастливого четырехлистника моей жизни. У раскопанного захоронения я увидел белый, давно истлевший, вышитый красными и белыми цветами саван. Идя меж могильных камней, я печалился лишь о лежащих в земле мальчиках и подолгу всматривался в их портреты на могильных памятниках, читалок имена, даты рождения и смерти, переписывал эпитафии в мою записную книжку с изображениями высохших обряженных мертвых тел епископов и кардиналов из Коридора Священников катакомб капуцинов в Палермо. Ящерица застыла перед именем умершего мальчика на могильном камне, затем скользнула к распятию, посидела немного на верхушке креста, опустила голову вниз и посмотрела в лицо изображенному на могильном камне мальчику. Человек, изображенный на могильном камне в фашистской форме, спрятал руки, которыми убивал, за спину. На другом могильном камне я увидел лежащего в комнате в гробу мальчика, чьи руки не были сложены вмолитве, а просто лежали на животе. Мертвый ребенок лежал, окруженный цветами, на нем был темный длинный пуловер и короткие штаны. Увидев, что кожа на его коленях сбита и изранена, я сразу же спросил себя, не погиб ли он в автомобильной катастрофе. Маленькая девочка, вышедшая вместе с родителями из ворот кладбища, повернулась, сделала книксен, перекрестилась и поцеловала указательный палец правой руки.
По поручению деревенского священника ризничий открыл гроб и поджег труп так, что хотя домовина вся почернела, но оставалась цела. Мертвец же полностью сгорел, от него остался лишь скелет. Священник в полном облачении, размахивая кадилом, торжественно и громко возгласил: «Иосиф прижимает мертвое тело к груди Иакова!» Я открыл скромный полуобгоревший гроб, вынул съежившийся до размеров детской куклы скелет и прижал его к груди своего брата Якоба. Мы подошли к следующей могиле. Ризничий повторил ритуал, и когда я должен был еще раз вынуть из домовины маленький скелет, а на сей раз это был скелет взрослого, скользнул по холму и лег на моего брата. Махая кадилом, священник Франц Райнталер повторил снова: «Иосиф прижимает мертвое тело к груди Иакова!» Я вновь взял уменьшенный до размеров куклы скелет и вновь прижал его к груди брата. Брат заметил, что это он должен был прижимать скелет к моей груди, так как кадящий ладаном священник Франц Райнталер на сей раз произнес: «Иаков прижимает мертвое тело к груди Иосифа!»