В деревне еще не кричал ни один павлин, ни один петух. Станки еще не включили, фабрики не открыли, автобусы, доставляющие рабочих в их пропахшие смазкой и ржавчиной норы, еще не покатили по асфальту. О солнце в это время еще не было и речи. Утро едва забрезжило, когда негритянский парень лег на меня, прижал свои темные чресла к моим и излился мне в рот. Я крепко держал его черные ягодицы, чтобы он, пока я освобождал бесчисленных белых голубей из его чресл, не бросился бежать в предрассветную мглу, в которой не кричал еще ни один павлин, ни один петух, ни один рабочий еще не протянул руку, чтобы включить станок.
Копна его угольно-черных волос нагрелась на солнце, когда мы меж овечьими отарами шли по маковым полям. Почему, в самом деле, могилы не делают в форме гробов, спрашивал я себя, когда мы стояли в высоком, по колено, клевере, перед растущими в форме гроба желтыми цветами, и кончиком языка я касался его влажных, пульсирующих висков. Всякий желающий мне счастья пусть сам сдохнет от счастья! Поедая свежие зеленые фиги и слушая крики попугаев, которые долгие годы живут на свободе в саду, сидя на одной и той же ветке, я думал о моем восьмидесятилетнем отце, который, вероятно, в этот момент, когда мы едим липкие зеленые фиги из лубяной корзины, своей фамильной ложкой отправляет в рот суп с лапшой. Он унаследовал ложку от отца, но никто из его сыновей не захотел принять передающуюся тремя поколениями семьи ложку из его рук. Пока черноволосый мальчишка на красном клеверном поле прижимал свой член к моему животу, до тех пор, пока его семя не потекло по моей груди, я губами касался крылышек мертвой бабочки.
Не потому ли я надеюсь, что мальчишки спустят штаны и встанут передо мной на колени на листву парка, что моя мать часто кричала мне, когда я был ребенком: «Спускай штаны!» и била меня лещиной по голым ягодицам и половым органам? Запах мальчишеских чресл и запах чернил, когда сую голову в бочку с чернилами, а затем поднимаю ее, и окрашенные в синий цвет капли спермы ставшего безразличным мальчишки падают на мою слегка выпяченную и скривившуюся от отчаяния вниз и вправо нижнюю губу! Мне захотелось дать пощечину официанту, который влажной тряпкой стер следы от пальцев, оставленные негритянским мальчиком на стекле кнопок электронного игрового автомата. Во время инициации мальчика сажают на плечи мужчины, чтобы, когда ему выбьют зуб, кровь потекла по груди мужчины. Инки в Перу бережно хранили пуповину которую давали пососать ребенку, если он заболевал. В некоторых районах Вити Леву, крупнейшего острова архипелага Фиджи, подростка подводят к огороженному участку, где на земле лежали притворившиеся мертвыми мужчины, чьи животы, будто вспоротые, были покрыты потрохами. По крику жреца мужчины вскакивали, бежали к реке, чтобы смыть с себя свиные кишки. Затем, освежившись и украсив себя гирляндами, они бежали обратно в огороженный участок и начинали там танцевать перед прошедшим инициацию.