* * *
«В Вербное воскресенье, – пишет Мишель де Монтень, – в одной из римских церквей на вечерней службе я видел сидящего на стуле у алтаря мальчика. Он был облачен в просторное одеяние из голубого шелка, без головного убора, но с венком из пальмовых ветвей на голове. В руках он держал горящую восковую свечу. Ему было не больше пятнадцати, и в этот день по приказу папы его освободили из тюрьмы. Он убил другого мальчика». Преклоняю колени пред тобой, святая кровь, на землю излившаяся, и чту благоговейно место, где поникла твоя святая голова. Недостойными губами моими касаюсь тебя и греховным ртом моим целую тебя. О бесценные капли крови! Вы ценнее всех сокровищ мира, и их сила может сделать нечестивейшие чувства чистыми.
* * *
В Палермо из окон гостиницы я несколько дней наблюдал за тремя девушками из дома напротив. Каждый вечер они в одно и то же время раздевались и совершенно голые ныряли под одеяло. Однажды, когда я, ближе к вечеру, пришел в гостиницу, радостно предвкушая возможность посмотреть на раздевание, и подошел к окну, я увидел, что комната в доме напротив ярко освещена и на дальней кровати лежит мертвое тело одной из трех девушек с четками в сложенных руках и венком из цветов в волосах. Вокруг горели сильно чадившие восковые свечи. Я лежал в кровати и до самого утра, пока меня не сморил сон, смотрел через окно на полуголые, уже пожелтевшие ноги девушки.
* * *
Пахнущие кремом для загара купальщики вылезли на берег, узнав, что недалеко от их пляжа на косе Неттуно лежит труп утонувшего японца. Они окружили мертвое тело. Юное создание, с грудью, упакованной в бюстгальтер с огромной надписью «Bravo Benetton!», стояло перед телом, шевеля от любопытства своими загорелыми до черноты ягодицами. Подошли одетые ребята, положили свои мотоциклетные шлемы на песок, затем стали надевать их на голову трупа. Они разговаривали при этом между собой, одни смущались, другие хихикали. Затем взяли свои шлемы и исчезли, зато пришли другие, в основном двадцатипяти– и тридцатилетние. Что случилось? Как это произошло? Больше чем через час пришел врач и снял покрывало с трупа. Сразу же подошла пара зевак, но полиция и человек, сдающий напрокат зонты от солнца в этой части пляжа, оттеснили их назад. Труп на моем пляже! Это было его место, где труп бесплатно лежал под зонтом от солнца. Он бегал туда-сюда, от полицейских к трупу, следя за тем, чтобы вокруг мертвого тела соорудили забор и чтобы никто, кроме него, не мог видеть тело, а он сам, пока врач устанавливал причину смерти, жадно вглядывался в раны на лице покойника. Врач подписал свидетельство о смерти, с облегчением откинулся на спинку шезлонга и, несколько раз вздохнув, принялся балагурить. С усмешкой подал он руку подошедшим судебным следователям. Следователь на мгновение приподнял полотенце с лица трупа и тут же брезгливо вновь опустил его. С цинковым гробом в руках, в модных купальных костюмах, на пляже появились санитары морга. Они подняли крышку гроба, развернули большой кусок полиэтилена и положили его в гроб. Затем они сняли с трупа полотенце и, схватившись за углы покрывала, на котором лежал покойник, вместе с ним переложили его в гроб. Утопая ногами в песке, они шли, неся гроб за ручки, в своих костюмах – Bravo Benetton! – вверх по холму к катафалку.