Кладбище мертвых апельсинов (Винклер) - страница 79
Приходя с работы – а он работал учеником механика, – Якоб садился на кровать и снимал туфли. Словно комья земли, падали они на деревянный пол. Он же в то время глядел в окно на густой прибрежный лес, возле которого он ребенком плакал на кукурузном поле, порезав лицо длинным острым кукурузным листом, когда бежал, ни на что не глядя, в поле. Вспоминая об этом, он стянул с ноги второй носок, встал с постели, вытащил из брюк клетчатую рубашку, расстегнув, не глядя, верхнюю пуговицу джинсов. Посмотрев на южную сторону церковной стены с табличкой, перечислявшей имена павших на Второй мировой войне, он перевел взгляд на крытую дранкой кладбищенскую кирпичную ограду и расстегнул, снова сев на кровать, молнию джинсов. Затем он опять посмотрел на густой лес, растущий на берегу реки, опустил глаза, взялся за нижний край штанины, согнул ногу, глядя на изнаночную, более светлую, сторону джинсов и одновременно на свой обозначившийся под тканью трусов, из-за того что он согнул в коленях и подтянул к животу ноги, половой член, он потянул штанину вниз и, встав, повесил джинсы на спинку стула. Его пальцы быстро расстегнули пуговицы на рубашке, он слегка опустил одно плечо, потом другое и, взявшись сначала за одну манжету, а потом за другую, стянул с себя рубашку, вывернув ее при этом наизнанку, и точно так же повесил ее на спинку стула. Так он стоял в одних трусах, перед своим будущим смертным ложем. Он посмотрел вверх на лампу, подошел к окну и охватил взглядом кладбище и лес на берегу реки, заметив между надгробиями и крестами две медленно бредущие фигуры молодых людей. Он опустил глаза на свои босые ноги, внимательно посмотрел на ногти на пальцах ног, затем на холм своего полового члена на выдающиеся вперед твердые соски, задержал взгляд на груди, заметив подрагивание кожи, вызванное биением сердца. Он чувствовал, как кровь все громче и болезненней стучала в висках, сосредоточился на этом звуке и полагал, что сейчас этот звук бьющегося сердца заглушает все внешние звуки, с каждой минутой становясь все громче и громче, пока наконец он не перекрыл окончательно в его голове и звук ударов топора, которым кололи дрова в соседнем дворе, и крики петухов и павлинов. Якоб поправил на постели одеяло, последний раз в жизни проведя пальцами по застывшим на нем белым лаком пятнам своей спермы.